Дурная кровь
Шрифт:
— Тихо! — приказал вдруг наёмник, поднимая руку.
— А что… — начал пацан, но Отто одним привычным движением заткнул ему рот так и оставшейся в котелке цельной морковкой.
Ветер завывает не так. И не скрипит, утаптывая свежевыпавший снег.
Приложив палец к губам, Верд подкрался к двери и неслышно задвинул засов. Хороший засов, дубовый, свежий и крепкий. Такой от дикого зверья разве что ставят где-нибудь в глуши, а не на опушке в одном переходе от города. В хлеву, где они оставили лошадей, имелся такой же.
Наёмник
— Кто видел его?
Косой подскочил, выпячивая грудь, чтобы дать присутствующим урок монстроведения, да так и сел, проглотив набранный воздух. Храй тоже мотнул подбородком:
— У страха глаза велики. Может то и правда одна тень была…
Взгляды скрестились на пацанёнке. Кто там тушу тащил? Но тот спрятался под мышку Отто и не то что говорить, дышать боялся. Пришлось пытать медведя, но он вместо ответа лишь дёрнул культёй — ясно, что не белочка отгрызла.
— Размер какой? Как выглядит? — деловито допрашивал охотник.
«Полезет ли в дом?», хотел спросить, да поглядел на колдунью и не стал пугать.
Санторий до того шумно сглотнул слюну, что таки пришлось подать голос, когда все воззрились на него:
— Нас пятеро мужиков. Ну, четверо с половиной…
— Я те дам половину, — снял и бережно сложил очки Отто, — Моя половина понадёжнее, чем трое таких, как ты, — пацан не убоялся выглянуть и скорчить служителю рожицу, чтобы не сомневался.
— Хорошо, пятеро… без половины, — съехидничал Санни. — Кто бы там не шлялся, вместе положим.
Хотел охотник холодно поинтересоваться, не сбежит ли Санторий и в этот раз, да вдруг понял, что не тянет боле лишний раз уколоть друга. Что было — то прошло. Санни не единожды с начала пути рисковал животом, чтобы исправить былое, так что же снова вспоминать?
— Положим, — согласился он.
— И сами рядом ляжем, — жестоко отчеканил медведь. — Я к этой твари — ни ногой, — Талла зажала рот ладошкой, чтобы не рассмеяться неуместно, — Хватит, наша семья навоевалась уже.
— И за жену отомстить не хочешь? — прищурился наёмник. Легко догадаться: засов свежий, явно после чего-то нехорошего вытесан, пацан, хоть и похож неуловимо на Отто, всё ж смазлив, пошёл в мать и, учитывая, как неловко помогает по хозяйству, потерял её недавно. Жмётся теперь, цепляется за батю, точно боится и вовсе один остаться. Верд знал это чувство, вот только ему в своё время жаться было не к кому…
Отто глядел тяжело, хмуро. Так смотрит тот, кто жалеет о принятом решении, но менять его не собирается. Верд так же смотрел на Таллу все последние дни.
— Месть хороша, когда терять нечего. А у меня сын. Оставить его одного, думаешь, лучше? Али, может, вместе нас на чудище отправишь? Нет уж, сколько
Но тварь сунулась. Завизжала высоко-высоко, почти пискляво, так, что заложило уши, и ударилась в стену всей тушей. Казалось, дом содрогнулся, как недавно дом купца Хоря. Но этот, благо, выстоял. По крайней мере, после первого удара.
— Не сунется? — Верд обнажил оружие и занял позицию сбоку от окна, пытаясь понять, одно ли пугало, и с какой стороны ломанётся в следующий раз.
— Раньше не совалась…
— Господин служитель, отпустите грехи! — торопливо решил обеспечить себе Божью милость косоглазый спорщик.
Санторий, ныне тоже вооружённый кой-чем, упёртым из запасов солдат короля, в одной руке сжал короткий меч, во второй — длинный нож. Тем же ножом походя благословил мужичка:
— Всё, теперь ты святой. Можешь проситься к Богам четвёртым.
— А ты-то куда?! — Верд попытался прижать дурную к стене, чтобы не высовывалась.
— Я помогать! — за неимением оружия она по-боевому сложила кулачки, заставив Верда даже в столь опасный миг усмехнуться. Нашлась помощница!
— Прячься иди, дур… сумасшедшая! — нет уж, монстр-монстром, а лишний раз выдавать колдунью незнакомцам не следует. В глуши одно, а тут, где отправить гонца с весточкой к солдатам — дело половины дня, не след.
Она бросилась на него, точно и правда умалишённая, вцепилась в ворот рубахи, тот аж затрещал:
— Это я сумасшедшая? Я?!
— Ну ты, — подтвердил Верд. Глядя в эти сверкающие синие глаза, кто угодно бы подтвердил, кабы не убоялся, что девчонка его покусает.
— Да сам ты!
Колдунья упрямо топнула и осталась рядом.
На цыпочках подкравшись к окну, Храй тоже выглянул:
— Ушёл?
Не ушёл. Ровно в этот самый миг зверь шарахнул ещё раз, аккурат под окном, едва не вырвав то с корнем. Пузан заверещал, как девица, попытался вспрыгнуть на руки к тому, кто ближе стоял. Но ближе всех стояла Талла, а она удержать мужика никак не могла, поэтому он тут же свалился, напоследок утащив с собой в качестве компенсации шапку колдуньи.
Белоснежные волосы рассыпались по плечам. Храй удивлённо потряс убор, отполз назад, не решаясь встать в полный рост, и шёпотом, не способным скрыть ужас, зачастил:
— Дурная! Дурная девка! Как есть дурная! Это она беду накликала! Прежде зверь никогда в избу не лез! Это она всё, она! Отто, дурная девка!
Приятель-спорщик тут же подхватил:
— Дурная! Зуб даю, дурная! Как мы сразу не приметили!
— Сразу вам насрать было, — процедил Верд, заслоняя девушку.
Избу сотряс новый удар, вой повторился, а стену начали целенаправленно и терпеливо раздирать с той стороны.