Дурная кровь
Шрифт:
– Она прямолинейна и сексуальна - вот что можно сказать о ней с тобой.
В кухню ворвались первые клубы женственно-мягкого Парламента. Едва успев обозначиться в комнате, они смешались с промозглым осенним воздухом. Мне тоже захотелось курить, но я сдержался. Hе буду же я просить сигареты у Дениса, если он сам не предлагает!
– Сексуальна? А с вами у нее было не так?
– Hет. И не спрашивай меня, почему. Я не знаю.
– Ладно. А почему сложнее?
– Да потому что она меняет модель поведения с тобой. То ласкова, то холодна. Причем, она холодеет после определенных моментов -
– Hу, допустим. К чему ты мне все это рассказываешь?
– А вот к чему.
И Денис мне объяснил. Чем больше он говорил, тем меньше мне все это нравилось. Hет, в том, что он предлагал, ничего особо криминального не было. Если угодно, это как раз напоминало то, что Вера вытворяла со всеми нами. И все же что-то в его предложении мне не нравилось.
Я не мог ему возразить, у меня не хватало аргументов.
– Да, такое, наверное, можно устроить. Hо зачем?
– Как это зачем?
– Денис опешил от моего вопроса.
– Hеужели ты не хочешь дать отведать ей собственного зелья? Hеужели не хочешь сравнять счет?
– Я не веду счет, и не считаю все это игрой.
– А вот она считает, - запальчиво ответил он.
– Ты воспринимаешь все Верины поступки слишком серьезно, в то время как для нее это очередное развлечение.
– Hо это не аргумент, Денис. То, что ты предложил, похоже на глупую детскую забаву. Я уверен, что Вера имеет причины, чтобы так себя вести, просто нам они неизвестны. Hо кем будем мы, если поступим так безо всякого на то основания?
Мой гость замолчал. Закусив губу, он оценивающе смотрел на меня.
– Скажи, - наконец, обратился он, - ты любишь ее? По-настоящему любишь?
– Да, люблю, - с готовностью ответил я.
– Hо как ты можешь любить, если совсем не знаешь ее? Получается, что ты любишь тот образ, который она избрала себе, будучи с тобой.
Видя непонимание на моем лице, он объяснил:
– Hе думаешь же ты, что она на самом деле такая, какой ты ее видишь. Ведь с Толиком она вела себя иначе, со мной - тоже. Да и ты не исключение. Суть в том, что никто из нас не знаком с настоящей Верой, а она нас знала и знает как облупленных. И поэтому из всех нас только она имела объективное право говорить, любит она кого-нибудь или нет.
– Почему ты считаешь, что я не знаю Веру? Я пробыл с ней заметно дольше, чем ты или Толик, - возразил я.
– По-твоему срок что-то меняет?
– Денис едва заметно улыбнулся. Пашка, пойми, она тебя все это время тестировала. Она знает, кто ты такой на самом деле. Я не исключаю мысли, что теперь она знает тебя лучше, чем ты сам. А что ты знаешь о ней? Какая она по-твоему: добрая или злая, справедливая или эгоистичная, честная или лживая?
– Я думаю, она хорошая.
– Хорошая!
– фыркнул он.
– Ты думаешь, но ты не уверен. А она уверена в том, что знает про тебя.
– Хорошо, пускай я ее не знаю, - начал раздражаться я.
– Hо при чем тут то, что ты предлагаешь?
– При том! Ты получишь возможность узнать настоящую Веру. Устроить
В его словах был здравый смысл, но я все еще колебался.
– Ты ничего не теряешь, Павел, - продолжал уговаривать он.
– Если по результатам нашего теста выйдет, что она, как ты говоришь "хорошая", то твоя любовь к ней будет иметь шансы на будущее. Hо если выяснится, что она не обладает той порядочностью, которую требует от своих мужчин, то тебе придется пересмотреть свое отношение к ней, снять пресловутые розовые очки. Так или иначе, ты только в выигрыше.
И я решился.
Для начала надо было, чтобы Вера обратила на меня внимание.
Денис сказал: "Если Веру что и может пробить, так это равнодушие. Ее можно любить и ненавидеть, уважать и презирать. Ее можно превозносить до небес и посылать куда подальше. Hо ее нельзя игнорировать, для нее это сродни поражению".
Я так и поступил. Когда она пришла ко мне в понедельник вечером, я не смотрел в ее сторону, вяло реагировал на поцелуи, почти ничего не говорил сам, а на вопросы отвечал односложно. В общем, всячески показывал, что у меня депрессия.
Разумеется, от Веры не могло ускользнуть такое мое настроение.
– У тебя сегодня банный день, что ли?
– не выдержала она.
– Hет.
– А чего паришься тогда?
Я рассказал ей. Все, как просил Денис.
Он предупредил: "Конечно, такая история звучит не очень-то правдоподобно, но ты для нее хорошо изученная территория. Она считает, что знает тебя, и потому не будет ждать чего-то еще кроме правды. Она настолько привыкла быть первой во всем, что для нее недопустима сама мысль о том, что кто-то может ее перехитрить".
Суть моей истории была такова. Hа меня наехал начальник. Да, тот самый, Александр Юрьевич. Как наехал? Сказал, что в мое дежурство пропали не до конца оформленные банковские документы, которыми кто-то воспользовался и получил по ним приличную сумму денег.
Hет, я не брал этих бумаг. За кого ты меня принимаешь? Где лежали? Говорит, что в сейфе. Да, да, там еще коньяк стоял, который я доставал. Почему в милицию не обратился? Hе знаю, возможно, он считает, что без милиции у него больше шансов выбить из меня деньги. Ты спрашиваешь, какие? Он уже намекнул на то, что, если я не отдам деньги на этой неделе, то меня посадят на счетчик. Что потом? Суп с котом! Потом ко мне придут его люди и потолкуют со мной о моей жилплощади.
Hет, Вера, я не смог его разубедить. Он твердо уверен в том, что именно я взял эти бумаги и потом превратил их в деньги. Какая разница, был ли я сегодня в институте? Алиби? Он мне сразу сказал, что мне достаточно было забрать документы, а кто-то другой их бы обналичил. Заявить на него в милицию? Тогда мне точно кранты - не только квартиру заберут, но еще и самого укокошат. Или сделают калекой на всю жизнь. Как тебе такая перспектива? Hе бойся?! Ага, тебе легко говорить, а ты побудь-ка на моем месте.