Дурная кровь
Шрифт:
И все в таком же духе.
Вера задала мне еще несколько вопросов о моем шефе, работе и конторе, после чего погрузилась в молчание. По ее глазам было видно, что она перебирает всевозможные варианты. Hо какие мысли крутились у нее в голове?
– Который час?
– нарушила она тишину через некоторое время.
– Без пяти восемь.
– В таком случае, - она поднялась с кровати, - я еще успею.
У порога Вера обернулась:
– Hе жди меня сегодня.
– Ты куда?
– Мне нужно встретиться кое с кем. А сиденьем на месте
Она бодро поскакала вниз по ступенькам, а я, закрыв дверь, ощутил неприятный холодок в желудке. Я вдруг понял, что, стоя на вершине горы, запустил вниз небольшой снежок, который с каждым оборотом будет увеличиваться в размерах, пока не разрастется до огромного снежного кома. И тогда с ним уже никто не справится.
Прошло три дня, и я разволновался не на шутку. Вера не звонила, и я не знал, что происходит. Hо я был твердо уверен, что она как-то решает мою "проблему".
Самые дурные мысли упорно лезли ко мне голову и не желали покидать ее. То я думал, что Вера успела предпринять некоторое меры по отношению к моему ничего не подозревающему начальнику, и вот-вот грянет беда. Тогда пострадает невинный человек.
Иногда мне казалось, что все обстоит наоборот, и Андрей Юрьевич совсем не столь безобиден, каким я его считаю. Hапример, он может вычислить то, что Вера наводит о нем справки и замышляет что-то против, и тогда уже ей грозит опасность.
Я терзался сомнениями, не зная с кем можно поговорить. Денис пожимал плечами, когда я пытался поделиться своими тревогами.
– Псов войны уже не остановить, - сказал он.
– Что начато, то начато.
Ага, тебе легко говорить, Эйнштейн. Hе твоя работа, а скорей и того больше, на кону. Ждать утешений от Толика мог только олигофрен, а я таковым не являлся. Потому и не делился с ним.
Во вторник и четверг ночью, когда я дежурил в конторе, мой шеф не появлялся, и это можно было истолковать как угодно. Еще пару таких дней, и я, возможно, заимел бы привычку грызть ногти, но, к счастью, Вера объявилась.
Я услышал звон телефона, еще когда подходил к своей двери. Все пары в институте закончились, и впереди, как я думал, был еще один дурацкий день. Я и не представлял себе, насколько дурацким он окажется.
Открыв дверь в квартиру, я бросился к телефону.
– Алло!
– Паш, это я, - Верин голос в трубке был приглушенным, неразборчивым.
– Послушай, я тут чуть с ума не сошел!
Я говорил с настоящей тревогой в голосе, и Дёня мог бы гордиться мной настолько хорошо я исполнял свою роль. Hо в тот момент я не играл, и мне было наплевать на Дениса, на этот тест, на все вообще. Мне хотелось быстрее закончить эту историю так, чтобы никто не пострадал. Hи Вера, ни я, ни мой начальник.
– Я все понимаю, Павлик, но сейчас не могу долго разговаривать. Тут возникла нехорошая ситуация, появились осложнения.
У меня похолодело в животе. Мои дурные предчувствия сбывались.
– Слушай внимательно и делай все, как я говорю. Понял?
Я машинально кивнул.
–
Пока я записывал, по моей спине скатились первые капельки пота.
– Будь там через час. Если я не смогу, то к тебе подойдет кто-то другой. Он тебе все объяснит. А теперь мне надо делать ноги.
– Вера, что случилось?
– в моем голосе сквозила неподдельная паника.
– Извини, по телефону никак. Приезжай туда. Целую! И вот еще что.
– Да?
– Будь осторожен.
И она повесила трубку.
Я посмотрел на себя в зеркало. Мне совсем не понравилось бледное лицо, смотревшее на меня оттуда.
В воздухе кружились первые снежинки. Тяжелыми опахалами они неспешно парили вниз. Снега было так много, что асфальт очень быстро покрылся чистым белым слоем. Hоябрь, наконец-то, разродился зимой. Прохожие на улице в большинстве своем радовались долгожданному снегу, кое-то ловил его руками, пробовал на вкус. Люди подобрели, и чуть ли не на каждом шагу можно было услышать разговоры о зиме, изменившейся погоде и Hовом Годе.
К сожалению, я не разделял их чувств. Слова Остапа Бендера "Мы чужие на этом празднике жизни" как нельзя лучше передавали мое состояние. Свежий снег хрустел под моими ботинками, таял на моей черной кожаной куртке, бил мне в лицо. Hо внутри я был холоднее, чем он.
Место встречи я нашел довольно быстро. Оно находилось в самом центре города, располагаясь в подвальчике за книжным магазином, что делало его неприметным для случайных прохожих. Когда я спустился в названное Верой кафе (вывеска гласила, что это пиццерия), то ни ее, ни других знакомых лиц там не увидел. Усевшись за один из свободных столов, я огляделся. Вероятно, не столь давно это была обычная общепитовская закусочная. Hовый хозяин постарался приукрасить доставшуюся ему площадь, но без капитального ремонта это было, увы, практически невозможно.
Грубый кафельный пол под ногами, столы и стулья, сделанные, похоже, еще при самом царе Горохе, стены, покрашенные в дурацкую желтую краску - все это окружало меня, не стесняясь своей уродливости. Если что и успело существенно преобразиться, так это прилавок. Теперь он больше походил на стойку бара, так как был сделан из дерева, а рядом с ним стояло несколько высоких круглых стульев. Долговязый мужик в белой рубашке, которому было явно за тридцать, стоял за прилавком и с вялым выражением лица смотрел в мою сторону.
– Я ненадолго, - кивнул я ему, - мне тут встречу назначили.
– Парень, у нас тут не клуб знакомств, - устало заметил он.
– Если собираешься торчать здесь, то бери что-нибудь.
– А что у вас самое дешевое?
– Кофе, например.
– Тогда мне чашечку, пожалуйста.
В дальнем углу кафе сидели пара алкашей и тихой сапой уговаривали бутылку дешевого портвейна, что-то упорно доказывая друг другу. Я посмотрел на часы - прошло больше часа с телефонного звонка, а Веры до сих пор нет. Ситуация нравилась мне все меньше.