Дурная кровь

Барнс Дженнифер Линн

он этого не делал. Он клялся, что он не связан с нападением на Кайлов, — Кейн сглотнул.

— Мой отец ему не поверил.

Ты тоже ему не поверил. Ты позволил своему отцу держать его в заточении.

Годами.

Теперь я понимала, почему Кейн не мог уехать из города. Какое бы отвращение он

не испытывал к манипуляциям своего отца, какой бы сломанной не было его семья, он не

мог бросить своего

брата.

— Он был моим близнецом. Если он был монстром, значит, и я — монстр.

— Через много лет вы встретили мою мать, — продолжила я. — И всё шло так

хорошо… — слова застряли у меня в горле, когда я вспомнила, как Кейн танцевал с моей

мамой на крыльце, как Кейн сажал меня на плечи.

— Как со всем этим связана Сара Саймон? — агент Стерлинг сменила тему. —

Судя по всему, она присоединилась к Ранчо больше чем через двадцать лет после смерти

семьи Кайлов.

— К тому времени я ушел с Ранчо, — судя по хриплому голосу Кейна, не только я

погрузилась в воспоминания о моей матери. — Но, насколько я понимаю, Сара часто

бывала в часовне.

Я слышала в голосе Кейна ужас.

— Сара узнала о Даррене, — сказала я, думая о камере, в которой Холлэнд Дарби

держал своего сына.

— Она обнаружила комнату. Спускалась к нему, скорее всего, не раз. А когда ему

надоело с ней играть, он её убил, — голос Кейна напоминал тупой нож. — Он сжал её

горло руками, как ты и сказала. Власть. Превосходство. Личное. А потом он выбрался и

пришел за мной.

Не за тобой, — мысленно поправила я. — Власть. Превосходство. Личное.

— Он пришел за той, кого ты любил, — я гадала о том, как Даррен узнал о моей

матери. Возможно, он проследил за Кейном к нашему дому? Но все вопросы исчезли за

воспоминанием, врезавшимся в меня с силой цунами.

Ночь. Звук удара на первом этаже.

Я попыталась встать на место своей матери. Сначала ты решила, что это был

Кейн? Он попытался сделать тебе больно? Сжал руки на твоём горле?

Ты отбивалась.

Я подумала о том, как, всего несколько часов спустя, моя мать улыбалась и

танцевала на обочине. Ты убила его.

Кейн закрыл глаза, словно он больше не мог на меня смотреть, не мог помнить об

этом, но не мог и остановиться.

— Когда я добрался до дома Лорелеи, она исчезла. Как и ты, Кэсси. А тело

Даррена лежало у подножья лестницы.

Я взглянула на всё это его глазами: брат, которого он ненавидел, боялся и любил,

был мертв.

Его убила женщина, которую он любил. Это ты был виноват в том, что он

пришел за ней. Ты был виноват в том, что он сделал ей больно.

Ты был виноват в его смерти.

— Лорелея убила Даррена защищаясь, — предположила агент Стерлинг. — Если

вы не рассказали ей о нём, она почти наверняка думала, что убила вас.

Я попыталась сопоставить всё это с матерью, которую я помнила и знала.

— Вы привели в порядок место преступления, — продолжила агент Стерлинг, не

давая Кейну времени на передышку. — И привезли тело своего близнеца домой.

— Я никому не рассказал, — голос Кейну звучал по-детски. Словно голос

мальчика, которого заставили хранить секрет его семьи, нести бремя его брата.

— Ваша семья закрыла Даррена под часовней, — мягко произнесла Стерлинг. —

Он был мертв, а они всё равно заковали его в кандалы. А Сара Саймон — вы оставили её

тело внизу. Вы позволили её семье верить, что она сбежала из города.

Кейн не ответил. Внутри него что-то треснуло и сломалось. Когда он наконец

заговорил, он не стал подтверждать слова агента Стерлинг.

— В покое, я нашел равновесие, — он стал тенью прошлого себя. — В покое, я

нашел мир.

Ты

Ты всегда защищала Лорелею. Переживала то, что она не могла пережить.

Делала то, на что она не была способна.

Но на этот раз? Ты убила не ради неё.

Ты убила Пятерку ради себя. Потому что тебе это нравилось. Потому что ты

могла.

Лорелея слаба. Но ты — нет. Владыки рассаживаются за столом. Кто-то хочет

тебя наказать. Кто-то хочет навсегда отнять у тебя нож. Но другие помнят — кто

такая Пифия.

Чем она может стать.

Ты узнаешь мужчину, занявшего опустевшее место Пятерки — его

предшественник — Владыка, который выбрал и тренировал его. Он ставит в разговоре

точку и вручает тебе кроваво-красный бриллиант, в честь твоего убийства.

Этот человек привык руководить. Он привык быть главным.

— Существует угроза, — говорит новичок. — Я могу о ней позаботиться.