Дурная примета

Рузанова Ольга

Убого.

Молчу, конечно. Вдруг, она патриот своей малой родины. Но мысль о том, что она с моей дочерью жила здесь три года нехило раздражает.

Смотрю по сторонам и офигеваю. Местные чиновники так безбожно воруют или этот населенный пункт забыли обозначить на новой карте страны?

– Не люблю этот город, - комментирует Яна мои недовольные взгляды на проплывающий мимо пейзаж.

– Никогда здесь раньше не был…

– Так тебе и не надо было, - усмехается она, - здесь делать нечего… умирающий

город. Раньше он промышленный был, два завода, химкомбинат. Сейчас почти ничего не осталось.

Объяснив, как проехать к ее дому, Янка вдруг напрягается.

Боится, что ли? Или стыдится?

Ведет меня через грязный, пахнущий кошками подъезд и, найдя в сумке ключи, начинает отпирать дверь своей квартиры.

– Майкл, ключи не подходят, - чуть не плачет, - наверное, Антон замки сменил.

– Что ты там забрать хотела? Что-то важное?

– Наши с Олей вещи…

– Серьезно?

– И еще мамины фотографии и документы на квартиру…

– Будем слесаря вызывать?

Она бросает быстрый взгляд на соседскую железную дверь и придвигается ближе.

– Там родители Антона живут, у них должны быть ключи…

Подхожу к двери и жму на звонок. Шаги за ней слышатся сразу, но открывают нам только через пару минут.

– Здравствуйте, - обращаюсь к тетке в засаленном халате, - нам нужны ключи от квартиры.

– Какой квартиры?

– Здравствуйте, тетя Валя…

– Яна? Ты, что ли?..

Она возвращает взгляд ко мне. Теперь смотрит настороженно, с некоей долей злости. Поняла, видимо, кто я.

Поджав губы, скрывается за дверью, а затем выносит ключи. Протягивает Яне.

– Спасибо.

В квартире еще ужаснее, чем в самом городе. Едва распахивается дверь, как в лицо ударяет затхлый запах. Ощущение, будто сунул нос в груду лежалых грязных тряпок.

– Черт, - бормочет Янка, - Майкл, ты можешь в машине подождать?

Да щас! Игнорируя ее реплику, останавливаюсь на пороге комнаты с задернутыми шторами и врубаю в ней свет.

– Это Антон! – выкрикивает она, - он превратил мою квартиру в бомжатник.

– Не понял… Ты сейчас оправдываешься, что ли?

– Нет… просто, когда я здесь жила…

– Я знаю, что было, когда ты здесь жила, - успокаиваю ее, - чистота, уют и пахло едой…

Кивает и, закусив нижнюю губу, проходит в комнату, заваленную каким-то тряпьем, пустыми пивными банками, упаковками от пряников, чипсов и даже рыбы.

– Там, на шкафу, старый портфель должен быть… - говорит Яна, - в нем все наши фотографии. Я хочу забрать. Ты не против?

– Почему я должен быть против? – подойдя к допотопному шкафу на ножках, отодвигаю стоящие на нем коробки и достаю из-за них покрытый пылью, полопавшийся от времени кожаный портфель.

– Этот?

– Да, спасибо…

– Что еще?

– Документы от квартиры… там же в коробке

из-под обуви…

– Эта? – достаю одну.

– Нет, другая была… красная…

Нет там никакой красной коробки и, значит, документов тоже нет.

Антоша напакостил?

– Не переживай, документы восстановить можно, - успокаиваю ее, видя, как она расстроилась.

– Я у тети Вали спрошу, - с этими словами решительно выходит из квартиры.

Я за ней. Хрен знает, чего там от этой тети Вали ждать. Может, такая же отмороженная, как сынок.

– Теть Валь, вы документы на квартиру видели?

– Я?.. – маленькие черные глазки начинают бегать, - откуда… не видела…

– А если хорошо подумать? – встреваю я, - не хотелось бы заявление о краже писать…

Тетка пугается. Нервно топчется на пороге, явно размышляя, как лучше поступить.

– Антон что-то приносил, я не проверяла, даже не знаю, как они выглядят, - начинает объяснять, глядя на Яну, - сейчас поищу…

Через минуту возвращается с прозрачной папкой. Слишком быстро для человека, который не знал, что искать.

– Это?

– Это.

– Яна… - говоря это, опасливо косится в мою сторону, - можно тебя на минутку?

На вопросительный взгляд Янки лишь пожимаю плечами, но все же добавляю:

– Я тебя здесь подожду.

Яна.

Все-таки разводиться надумала? – спрашивает тетя Валя, закрыв дверь своей квартиры, тем самым отгородив нас от Майкла.

– Да, давно решила… Вы же знали…

– Я думала, ты остынешь вдали, вернешься, - говорит спокойно, но от меня не укрываются нотки обвинения в ее голосе.

– Антон неисправим, тетя Валя. Он сам все испортил.

– Он, конечно не подарок, - приблизившись, понижает голос, словно нас могут подслушать, - но пока тебя не было, чуть с ума не сошел.

Ага. Динамику прогрессирования шизофрении я отслеживала по его смс. Состояние нестабильное. От «вернись, я ноги тебе буду целовать» до «найду и прирежу, как свинью».

– Вы знаете, что он в Новосибирск приезжал?

– Знаю! Семью вернуть хотел, вот и поехал.

– Как он сейчас?

– В больнице, - сокрушается женщина, - закрытый перелом.

– Значит, не придет в суд сегодня?

– Да какой там, - взмахивает ладонью, - сказали, еще месяц там пролежит… Как там Олька? – вдруг переводит тему.

– Хорошо.

– Не зацепило в той аварии?

– Нет, Слава Богу! Сейчас с бабушкой осталась.

– Это… - кивок в сторону двери, - с его мамашей, что ли?

– Да, с Ольгой Сергеевной.

– Так ты теперь с ним?

Я немного теряюсь. Срабатывает рефлекс – на любой личный вопрос у меня пропадает голос. Даже если его задает не чужой мне человек.