Дурная примета
Шрифт:
Наконец, накупав Олю, Майкл заворачивает ее в махровое полотенце и несет в спальню.
– Я сам… - шепчет, проходя мимо меня.
Мне остается лишь отдать ему пижаму и показать, где лежит книжка со сказками.
Через двадцать минут, в течение которых я чуть не сгрызаю свои ногти до мяса, Майкл входит в кухню.
– Уснула?
– спрашиваю шепотом.
– Уснула, - подходит, вынуждая вжаться поясницей в столешницу, - поговорим?..
– Говори…
– Ян, это было не то, что ты подумала.
Я
– Не молчи, Яна…
– Что мне сказать?.. Что ты хочешь услышать? – желая отгородиться, складываю руки на груди, - что увидев вас в этой позе, подумала, что ты после работы подрабатываешь гинекологом?
– Упаси Боже…
– Ну а что?.. Я видела ее четыре раза, два из которых с раззявленной вагиной.
Надо мной раздается смешок.
– Тебе смешно?! – вскидываю на него глаза.
– А тебе?..
– Мне нет.
Он серьезнеет.
– Что ты почувствовала, когда увидела ту картину?
– Ничего хорошего.
– Скажи мне, - требует, глядя пристальным взглядом.
– И не подумаю.
Уворачиваюсь, пытаюсь пролезть между ним и столом. Не выходит. Поставив руки по обе стороны от меня, Майкл пресекает попытку бегства на корню.
– Тебе было больно?..
Было? Да у меня до сих пор в груди как будто нож проворачивается. Как представлю, чем могли закончиться их игрища, если бы я не вошла, все вокруг крушить охота… в щепки… в осколки… И орать в голос.
– Яна… скажи мне.
Закусив губу до легкого привкуса крови во рту, упрямо молчу.
– Или у тебя пусто внутри? Ни сердца, ни чувств… - я вздрагиваю, - ты живая, вообще?
– Что?..
– Скажи, почему ты молчишь?
– Я не собираюсь истерить, - проговариваю глухо, на одной ноте.
– Почему? Разве ты не живой человек? – звучит голос вкрадчиво, - разве ты не имеешь право чувствовать?.. Обижаться?.. Злиться?.. Ипытывать боль?.. Тебе когда-нибудь было больно, Яна?
Я неверяще усмехаюсь. Что он несет?! Я, что похожа на гуманоида с батарейкой вместо сердца или на гугловскую Алису?
– У тебя нет сердца, Яна?
– У меня?! Нет сердца?! – не выдерживаю, собрав пальцы в кулак, толкаю его в грудь.
– Я могу позволить себе поступать с тобой, как захочу, и ты даже не обидишься? Так?
– Нет! – ударяю снова. Сильнее.
– Могу спать с другими, приходить под утро, и ты слова не скажешь?
– Черта с два!
– Тебе никогда не бывает больно?
– Бывает, - шиплю, упираясь кулаком в грудь, - и чаще всего по твоей вине, Майкл.
Сощурив глаза, склоняется ниже, обдает дыханием мой лоб.
– Наверное, недостаточно больно.
–
– Разве нет?
– Думаешь, я не знаю, что такое, когда от боли дышать не можешь?! А я знаю!
Отталкиваю его от себя, он отступает, но тут же возвращается. Я снова колочу кулаками, в грудь, в живот… куда придется…
– Ты сотню раз обижал меня! Тысячу! И даже не замечал этого. Ты оскорблял, унижал словами и поступками! - яростно шепчу, выпускаю яд обиды наружу, - Я столько слез пролила из-за тебя! Я терпела!.. Молчала!
– Зачем?!
– Я поверила, а ты предал меня! Ненавижу!.. – начинаю задыхаться от слез, - Будь ты проклят, Бейкер! Я больше не позволю над собой издеваться!
– Яна…
– Трахай свою шлюху, а ко мне не смей прикасаться!
У меня начинается истерика. Меня колотит так, что зуб на зуб не попадает, а взгляд мечется из стороны в сторону в поисках чего-нибудь тяжелого.
– Никогда!.. Слышишь?!
– Яна! – встряхивает, удерживая за плечи и, крепко обхватив руками, прижимает к себе, - успокойся…
– Иди к черту, Бейкер…
– Тихо – тихо…
– Пусти!..
В крови бушует ярость. Я хочу бить посуду… Хочу дать ему пощечину… Хочу орать и материться, как сапожник…
Я хочу, чтобы он на своей шкуре почувствовал, какая я «неживая» и «бездушная». Но он не дает, вжимает меня в себя и начинает тихонько гладить по спине.
– Не. Трогай. Меня. – яростно брыкаюсь, пачкая его рубашку слезами, шиплю, царапаюсь, как кошка.
– Тише, Яночка… Тихо, девочка… Послушай…
– Нет!
– Просто выслушай… - обхватывает затылок пальцами, прижимает мое лицо к груди, - я увидел ее за секунду до того, как ты вошла.
– Она была без трусов!
– Тшш… послушай… - говорит на ухо, - я говорил по телефону с Власовым… после совещания… как всегда, разговаривал и смотрел в окно…
Затихаю. Я знаю, эту его привычку. Даже дома, принимая входящий вызов, он отходит к окну.
– Я не слышал, как она вошла и залезла на стол… клянусь… я даже среагировать не успел.
Молчу. Пусть говорит дальше.
– Кто тебя послал принести договоры?
– Катя…
– Так я и думал… они подруги. Наталья Александровна их уже подписала?
– Нет…
– И тебя это не удивило?
– Удивило… - сиплю еле слышно, - я спросила, но она сказала, что они тебе срочно понадобились.
– Я ничего не просил, Яна… Это спланированная акция.
– Не знаю…
– В моей приемной есть камера, мы можем посмотреть, во сколько Александра вошла в мой кабинет и сверить со временем разговора по телефону с Власовым.