Дурная слава
Шрифт:
— Верно, ваша ошибка, — подтвердила Иден. Смущенная и задетая таким откровенным вниманием, она покраснела.
— Надеюсь, ваша ссора не была серьезной, — как ни в чем не бывало продолжал Киннкэйд.
Иден смотрела теперь на медленно оседавшую пыль, оставленную грузовиком Винса.
— Он хочет, чтобы я продала ранчо, — ответила она и тут же рассердилась на себя за то, что сказала об этом Киннкэйду.
— А вы, конечно же, не хотите, — догадался Киннкэйд.
— Не хочу.
— Вы владеете
— В каком-то смысле да. Но что касается дел, я ведаю здесь всем единолично и сама принимаю решения. — Сказав это, она повернулась на каблуках и направилась к двери. — Заходите и заполните нашу ведомость на оплату работы.
Киннкэйд послушно последовал за Иден, направившейся в дом своей обычной энергичной, целеустремленной походкой. Войдя в дом, Киннкэйд обратил внимание на потемневшую от времени лестницу, ведущую на второй этаж. Несмотря на изрядный возраст, ее ступеньки, впрочем, как и весь дом, выглядели весьма и весьма добротно. Чуть поодаль от лестницы располагалась гостиная. Главным в ней был гигантский камин. Его прокопченные, покрытые сажей камни свидетельствовали о том, что прослужил он обитателям дома немало. Мебель, стоявшая в гостиной, была на редкость основательной. На полу из твердых пород дерева лежал ковер работы индейцев племени навахо. Ковер тоже не отличался новизной.
Иден Росситер направилась прямо к своему бюро с круглой подвижной крышкой, стоявшему в углу, похожем на альков. Киннкэйд смотрел, как она пересекает комнату, как снимает шляпу, как ее темные волосы блестящей волной падают на спину. Глядя на них, Киннкэйд не мог сдержать вздоха восхищения.
— Вот бумаги, о которых я вам говорила, — не замечая реакции Киннкэйда, невозмутимо сказала Иден. Она взяла со стола какие-то листки, потом, ища ручку, оглядела несколько внутренних ящичков и углублений.
Киннкэйд подошел к бюро. Рядом с бюро стоял шахматный стол с расставленными на нем фигурами, как видно, брошенными в разгар игры.
— Вижу, вы со своим братом играете в шахматы, — заметил он, разглядывая доску.
— Иногда по вечерам.
— Вы играете белыми?
Он поднял светлую пешку, которая уже была убрана с доски.
— Да.
— Через три хода вы можете поставить шах королю. Ему придется пожертвовать королевой, чтобы спасти своего короля.
— Знаю.
— А ваш брат? — улыбнувшись, поинтересовался Киннкэйд.
— Сомневаюсь в этом, — с деланным равнодушием ответила Иден. Порывшись в верхнем ящике стола, она наконец-таки нашла шариковую ручку. — Винс не из тех, кто может предвидеть следующий ход противника, — рассеянно потирая виски, добавила Иден. — И это всегда ставит его в затруднительное положение.
— Что-то подсказывает мне, что вы имеете в виду не только игру в шахматы. —
— Ни для кого не секрет — Винс и неприятности, как правило, ходят вместе. — Стараясь закончить разговор на неприятную для себя тему и скорее перейти к делу, Иден протянула Киннкэйду бланки: — Вот, пожалуйста.
— Где расписаться? — мысленно проклиная себя за бестактность, спросил он.
— Вот здесь…
Но Киннкэйд, похоже, решил с бумагами не спешить.
— Хорошая работа. Такое теперь увидишь нечасто, — кивнув на шахматный стол, заметил он.
— Его сделал мой дедушка. В свободное время он был чем-то вроде плотника и столяра-любителя.
— А как насчет шахматных фигурок? — Он потрогал пальцем пешку, которую держал в руке. — Их тоже сделал ваш дедушка?
— Только черные.
— А как насчет белых фигур? Ваш брат?
— Нет, я сама.
— Вы? — удивился Киннкэйд. — Ко всем вашим достоинствам вы еще и резчик по дереву?
— Это хобби, для которого у меня остается очень мало времени, — нахмурившись, буркнула Иден и нетерпеливо, словно отмахиваясь от мухи, помахала бумагами. — Вот бланки ведомостей, мистер Киннкэйд.
— Просто Киннкэйд. Этого вполне достаточно. — Он положил белую пешку на стол и подошел к бюро. — Прошу меня простить, если я был по отношению к вам бестактен. Дело в том, что столярные работы и резьба по дереву, мягко говоря, далеки от женских рукоделий.
И снова он улыбнулся. И снова Иден поймала себя на мысли, что против такой улыбки устоять трудно. И снова ей пришлось сделать усилие над собой, чтобы воспротивиться его обаянию. За свою далеко не безоблачную жизнь она научилась не доверять мужской улыбке.
— Ваше извинение принято, Киннкэйд, — холодно ответила Иден. — А теперь, если вы не возражаете, займемся делами.
Киннкэйд шутя, прикидываясь этаким паинькой, послушно кивнул и сел за стол. Осмотрев первый листок, он взял небольшой томик стихов, лежавший поверх груды бумаг.
— Можно мне воспользоваться этой книгой, чтобы заполнить бланки? Не люблю писать за столом, — отодвигаясь от стола, пояснил Киннкэйд.
— Конечно. — Иден лишь пожала плечами и принялась разбирать пришедшую утром почту.
— Роберт Фрост, — констатировал Киннкэйд, прочитав имя автора. — Он был любимым поэтом моей сестры.
Иден угукнула в ответ, всем своим видом показывая, что она слишком занята, чтобы поддерживать светскую беседу. К тому же последнее, о чем она хотела бы дискутировать с Киннкэйдом, была его сестра и их общий интерес к Роберту Фросту. Но к ее облегчению, Киннкэйд не стал продолжать разговор и наконец-таки занялся бумагами.
Минут через пять с писаниной было покончено.