Дурная слава
Шрифт:
— Надеюсь, вы не впали в заблуждение и не вообразили себе, что у меня золотое сердце. Поверьте, если бы это было так, я давно уже продала бы его за двойную Цену.
— Тронут вашей откровенностью. — Киннкэйд улыбнулся. — Если вы это делаете не по доброте сердечной, то тогда почему?
— Может быть, позаботиться о вас мне велел Де Пард.
— Полагаю, ему хотелось быть уверенным, что его послание дошло по адресу? — высказал предположение Киннкэйд. —
— А его послание дошло?
— Да. Оно было передано достаточно ясно и громогласно, — ответил он сухо.
Старр, став сразу серьезной, задумчиво покачала головой:
— Он решил сделать вас козлом отпущения, Киннкэйд. Решил показать на вашем примере другим, что их ждет в случае неповиновения. Вы позволили себе разговаривать с ним как с равным. Он не мог допустить, чтобы это сошло вам с рук.
— Вы пытаетесь сказать мне, что в этом не было ничего личного?
— Так оно и есть.
— Можете передать ему от меня, что в гробу я видал его амбиции. Пусть катится с ними ко всем чертям.
Старр улыбнулась и бросила использованный бинт с антисептиком в металлическую корзину для мусора, стоявшую рядом с туалетным столиком. Затем она снова повернулась к своему пациенту, чтобы оценить урон, нанесенный его лицу, — довольно приличная ссадина под глазом, отекшая щека и синяки на подбородке.
— Вам еще повезло, что он не приказал Шихэну разукрасить вас почище.
— Так бы оно и было, не появись Расти в ответственный момент.
Будто услышав свое имя, появился Расти с удерживаемой на сгибе локтя бутылкой виски и тремя стаканами.
— Я подумал, что нам всем не повредит принять по дозе этого лекарства. — Он поставил стаканы на туалетный столик, откупорил бутылку, разлил виски по стаканам и раздал их присутствующим. — Первый бокал за здоровье потерпевшего, — объявил Расти, поднимая стакан и по театральному закатывая глаза.
Забудь об ушибах, о боли забудь, Волшебная влага омоет твой путь.
— Вы только послушайте его! — На мгновение улыбка осветила лицо Киннкэйда.
Сделав добрый глоток виски и не дожидаясь, пока напиток притупит боль, он попытался подвинуться на кровати поближе к изголовью, поддерживая рукой живот в том месте, где ему был нанесен первый удар. Подкрепившись еще одним глотком виски, Киннкэйд поставил пустой стакан на сосновый комод и, скрипнув зубами от боли, снова откинулся на подушки.
— Как вы себя чувствуете? — Расти разглядывал его сочувственно, но спокойно.
Из уст Киннкэйда вырвалось нечто похожее на смех.
— Будто мексиканский бык проплясал у меня на животе.
—
Киннкэйд молча ощупал грудную клетку. Не почувствовав острой боли, он неопределенно пожал плечами:
— Да вроде не похоже.
— Ну, слава всевышнему, хоть с этим повезло, — иронично заметила Старр, потягивая виски.
— Де Парду может не понравиться ваше долгое отсутствие. Лучше вам вернуться вниз, — вдруг спохватился Расти.
— Но что я ему скажу?
Старр многозначительно посмотрела на Киннкэйда.
— Скажите ему, что я получил предупреждение и что утром буду смотреть из своей машины на Фрэндли в зеркало заднего вида.
Старр помолчала, взвешивая его слова, потом кивнула с очевидным удовлетворением:
— Я передам.
Она поставила стакан с виски на туалетный столик.
— Мне почти жаль, что ты уезжаешь, но сейчас это лучшее, что можно сделать, — Выражение ее глаз стало нежным. — Береги себя, Киннкэйд.
— Постараюсь.
Старр вышла, оставив после себя легкий запах духов. Расти с любопытством посмотрел на Киннкэйда.
— Так ты утром уезжаешь? Это верно? — спросил он, не очень-то поверив услышанному.
— Первое, что мне надо сделать утром, — так это поехать на ранчо «Шпора», — ответил Киннкэйд, слегла ухмыляясь. — У Иден Росситер есть для меня работенка.
Расти сокрушенно вздохнул:
— Господи, Киннкэйд. Тебе не надоело? Нельзя же жить вечной жаждой мщения.
— Послушай, друг, — перебил его Киннкэйд. — Мы слишком хорошо и слишком давно друг друга знаем. Поэтому оставь свои проповеди для кого-нибудь другого. — Он почесал в затылке. — К тому же дело уже начато. И судя по тому, что даже Старр поверила в наш спектакль, начато оно успешно…
В лучах утреннего солнечного света, струившегося в окна второго этажа, танцевали и сверкали пылинки. Внизу на улице тишину раннего утра нарушил гул заработавшего мотора. Старр подошла к окну, прижавшись к раме плечом. В руках она держала чашку с кофе.
От заведения «Лаки Старр», задом выруливая на улицу, отъезжал пикап. Из окна Старр не могла разглядеть шофера, но машину она узнала — машина принадлежала Киннкэйду.
Он уезжал. Старр провожала его со смешанным чувством сожаления и тоски. Она с грустью смотрела в окно, наблюдая, как пикап Киннкэйда приближается к перекрестку, как он сбавляет скорость, поворачивает направо и выезжает из города.
«Дурак», — подумала Старр, увидев, как Киннкэйд свернул на дорогу, ведущую к ранчо Росситеров.