Дурная слава
Шрифт:
— Игорь Андреевич.
— Так вы внук академика Бобровникова?
— Да, я его внук. А вы, как я понимаю, та самая врач-лаборант– , из-за которой погибла моя бабушка?
— Это не так! Вы ничего не знаете! — вскрикнул Туманов. — Ее подставили! Я сейчас все объясню!
— Вот я и пришел, чтобы узнать подробности. Я могу пройти?
— Конечно, Игорь Андреевич! — торопливо произнесла Наташа. — Раздевайтесь, проходите. Я сама в состоянии все объяснить, — мягко, но твердо сказала она в сторону Виктора.
— Это ваш муж, Наталия Сергеевна? Познакомьте нас, пожалуйста.
— Это…
— Виктор Алексеевич, жених, — весьма странно отрекомендовался Туманов.
«Что за идиотство? Что он несет?» — мысленно вскипела Наталия, но решила временно не возражать против самозванца. Мало ли как повернется разговор с внуком академика…
— Ах вот как! — чуть насмешливо улыбнулся Бобровников. — Вы, случаем, не военнослужащий?
— Да-с, подполковник запаса. Возражения есть?
— Разумеется, нет, — чуть улыбнулся гость.
— А у вас, простите, документы с собой? — не унимался Туманов. — А то Наталия по простоте душевной первому встречному все вывалить готова… А информация все же конфиденциальная.
«Это еще что такое? Прямо кот Матроскин какой-то», — негодовала про себя Наташа.
— Разумеется, есть. Понимаю вашу настороженность.
С этими словами Бобровников достал из кармана какое-то удостоверение и показал его Туманову.
— Ага… Вона что… Ага… — растерянно пробормотал тот. — Что ж, проходите, милости просим.
Широким жестом он пригласил гостя в комнату. «Совсем обнаглел! На минуточку, кто здесь хозяин?!» — подумала Наталия, но отстаивать права эмансипированной женщины было не время.
Мужчины сидели в комнате, друг против друга. Их разделял журнальный столик. Туманов молча буравил глазами Бобровникова, как бы давая понять, что ни пяди родной земли он в обиду не даст. «Родная земля», то бишь Наталия Сергеевна, рылась в ящиках секретера. Наконец извлекла оттуда тонкую пластиковую папочку, села рядом с Виктором на диван, протянула папку Бобровникову.
— Что это?
— Там внутри результат анализа, который я делала Зое Михайловне за час до ее смерти. Посмотрите компьютерную распечатку.
Бобровников достал листок, углубился в цифры.
— Но здесь указан очень низкий уровень глюкозы!
— Совершенно верно.
— А в клинике мне сказали, что вы дали неправильный результат: высокий уровень сахара вместо низкого. И доктор был вынужден ввести бабушке инсулин, что в данной ситуации оказалось роковым.
— Это неправда, — спокойно ответила Ковригина. — Я внесла в компьютер тот результат, который показал прибор, биохимический анализатор. Посмотрите на распечатку, там в верхнем углу указаны дата и время. Но мой результат через несколько минут был изменен, в компьютере появилась другая цифра: вместо два и пять появилось двадцать один и пять. Не имею понятия, как это произошло. Лично я исправить результат не могла: у меня был ограниченный доступ в компьютерную программу. Кто внес изменения, я не знаю. Видимо, врач опирался на измененную цифру и ввел инсулин по ошибке, но это не моя ошибка. Вместо того чтобы разобраться, медицинский директор Стрельцов и заведующая лабораторией пытались свалить вину за смерть Зои Михайловны на меня. Если бы я не сохранила эту распечатку… Даже не знаю, где бы я сейчас находилась.
— В камере бы находилась. В тюремной камере, — буркнул Виктор.
— Ну зачем так мрачно? — чуть улыбнулся Бобровников. — Насколько я понимаю,
— Что вы! — замахала руками Наташа. — Какая солидарность? В моем случае коллектив частной клиники, сплотившись тесными рядами, всячески пытался меня из лаборатории выжить.
— Чем же вы им не нравились?
— Не знаю… Не вписалась я в их «малину».
И Наташа принялась рассказывать Игорю сагу о клинике «Престиж». Она говорила довольно долго, чувствуя, что ее снова начинает трясти от воспоминаний о самом жутком месяце своей трудовой жизни. Рассказывала о липовых диагнозах, которые ставились на основе липовых результатов анализов, о том, что все клиницисты находились прямо-таки в наркологической зависимости от заведующей лабораторией. О том, как ее, Наташу, постоянно пытались подставить то исчезнувшими пробирками с кровью, то пропавшими тест-системами.
— …В общем, повторяю, смерть вашей бабушки усиленно пытались свалить на меня, но не получилось. Это не моя ошибка, видит Бог!
— Да какая ошибка?! Уморили они ее! — вставил Виктор.
— Но-но! Какое ты имеешь право так говорить? — накинулась на него Наташа. — Уморили — это уж слишком, но вообще-то странная эта клиника… Короче, все, что я смогла сделать, — это уволиться. Что и сделала.
Бобровников помолчал, затем поднял на Наташу глаза и произнес:
— Вы знаете, что через несколько дней после смерти бабушки скончался и дед?
— Да, знаю. И выражаю вам бесконечное сочувствие. К моменту его смерти я уже уволилась. Но в тот день, когда на врачебной конференции Стрельцов во всеуслышание обвинил меня в смерти Зои Михайловны, я была у академика. Прибежала к нему в палату в слезах… Невыносимо было думать, что и он будет считать меня виновницей своей утраты… Он был так добр ко мне! Вообще он был необыкновенно мудрым человеком! Утешил меня, сказал, что сам чувствует себя виновным в том, что оставил ее одну в таком состоянии…
— В каком?
— Ну… Юрий Петрович сказал: мол, он сам должен был понять, что уровень сахара у Зои Михайловны резко упал — это было видно по ее состоянию, очень тревожному и, как он выразился, неадекватному. Но академик решил, что ее беспокойство связано с известием о внучке… С ее неприятностями. И не придал значения.
— Но врач-то должен был оценить клиническую картину! — вставил Игорь. — Я сам припоминаю пару таких приступов, когда она становилась словно невменяема. В те далекие времена, когда она еще не очень умела регулировать дозу инсулина. Действительно, человек словно пьян, он заговаривается, бывает и агрессивен. И что же, клиницист не мог оценить такой картины? Мог спутать ее с гипергликемией? Странно…
— То же самое сказал Юрий Петрович. Он считал смерть жены ошибкой молодого, неопытного доктора.
— А кто этот доктор? Как его фамилия?
— Ну… Разве в клинике вам не сказали?
— Нет. Мне дали только ваши координаты, сказав, что именно вы во всем и виноваты.
— Ага! Она еще виновата в том, что делала анализы бандитам, которых она не делала. Забыла, Наталия? — прогудел Виктор.
— Но может, это и не бандит, откуда я знаю? Но факт такой был: за моей подписью в компьютере появились результаты анализов, которые я не могла делать, Дак как не работала в тот день. Это как раз было последней каплей, после этого я и уволилась…