Дурная слава

Незнанский Фридрих Евсеевич

— Но есть явные подозрения, что их могли убрать, понимаешь?

— Ну женщину, положим, убрали, как ты выразился. Хотя, скорее всего, просто врачебная ошибка. А старик-то сам умер. И кто мог его заставить изменить завещание? Что они ему, иглы под ногти вгоняли? А то, что он память потерял, так чего с горя не приключается…

— Все так. Но есть еще одна история. И связана она с доктором Стрельцовым, тем, что нынче возглавляет это заведение.

— Ну видел я твоего Стрельцова, беседовал с ним, когда бандосов брали. Скользкий мужик и трусливый, сразу видно. А ты-то с ним каким боком?

— Когда-то служил Саша Стрельцов в нашем летном полку, на Северах. То, что я тебе сейчас расскажу,

информация секретная, для служебного пользования. Но сдается мне, что пришло время кое-какие секреты раскрыть. Дело было в начале девяностых. Ты что-нибудь слышал про методы психотропного воздействия на людей? Так называемые пси-технологии?

— Нет, — удивленно отозвался Гоголев. — Это что за хренотень такая?

— Это методы программирования сознания человека с целью управления.

— Переведи.

— Ну нетрадиционные технологии с целью управления сознанием. Психотропное оружие.

— Уже понятнее. Дальше?

— Однажды, а было это в августе девяносто первого, приезжает в наш летный полк высокая комиссия: генералы Генштаба, КГБ, представители военной медицины, тоже в высоких чинах. Собирают командный состав полка, дают следующую вводную: нам выпала высокая честь испытать новый вид вооружений, равного которому нет ни у нас, ни за рубежом. Сотрудники некой секретной лаборатории микролептонных технологий, что занималась прежде космической медициной, так вот, эти ребята изобрели прибор, так называемый биоэнергогенератор, основанный на СВЧ-излучении. Было сказано, что вообще-то эти приборы разработаны для лечения некоторых заболеваний. Но в определенном режиме использования могут вызывать совсем другое действие. Какое, пока не очень ясно. Получены результаты лишь на животных. А это, как нам было сказано, модель неадекватная, так как мышки интеллектом не обладают. А если какие-нибудь обезьяны оным и обладают, то объяснить докторам свои ощущения не могут. И вообще, обезьян мало, они стоят дорого, а нас здесь вон сколько сидит! Вот нам и выпала высокая честь стать первыми подопытными кроликами для испытания этой бяки. В нашей стране, как ты знаешь, все на людях испытывают, будь то послереволюционный голод, индустриализация с лагерями, вакцина от чумы, шоковая терапия или психотропное оружие. Чего не испытать? Народу много…

— Ну… — Гоголев весь обратился во внимание. — Отчего именно вам такая честь?

— А это благодаря полковому доктору Стрельцову. У него родственник какой-то в Москве сидел. Может, посодействовал, чтобы именно нашему эскулапу доверили такое ответственное задание.

— И чего дальше?

— Дальше составили план испытаний: в воздух поднимаются несколько бортов — одно звено, с земли идут команды, экипаж выполняет. Мне, командиру эскадрильи, было приказано оставаться на земле. Взлетели ребята, направлен на них этот самый излучатель. И с экипажами начало твориться что-то невообразимое. Потеря ориентации, какие-то беспорядочные движения в воздухе… Я даю команды, по ответам старшего по группе чувствую: у парня крыша съехала напрочь — полная потеря способности логически мыслить. А ученые все записывают, фиксируют. Я кричу, что испытания следует прекратить, что есть прямая угроза жизни людей: они там в небе чуть друга на друга не натыкаются… А ведь все летчики первого класса. Просто бред какой-то. Генерал гэбэшный, что руководил экспериментом — так это у них, понимаешь, называется, — приказал выдворить меня с командного пункта на гауптвахту… Потом, как я узнал, старшему по группе была дана команда таранить своего ведомого…

— И что?

— Что… — Туманов тяжело вздохнул, опрокинул стопку. — Шесть трупов.

— Ничего себе, — присвистнул Гоголев. — Как же это? В наше время… Дикость какая! И что потом?

— Потом

в полку просто бунт поднялся: лично я заявил, что на своей эскадрилье испытывать эту заразу не дам! Шесть парней полегло, это в мирное время! Ну генералы посовещались, поорали, всем сестрам по матюгам пораздавали… Лично меня гэбэшный генерал обещался расстрелять, перед тем как под трибунал отдать… Другие притихли, испытания продолжили. Правда, снизили, так сказать, мощность излучения. Стали выпускать самолеты по одному. Больше смертей не было. Но отработали они все, что им нужно было: дозу, время воздействия, расстояние. Каждый прибор проверили.

— Их что, несколько было?

— Шесть. Причем разной формы. Одни в виде каркаса, этакой рамки металлической, брезентом обтянутой, в середине которой и был прикреплен радиоизлучатель. Были в виде металлической антенны. Был еще прибор-капсула, в которую закладывали химиопрепараты, а затем подключали ее к генератору. Но эту часть испытаний уже на земле проводили.

— А вообще зачем в воздухе испытывали?

— В том числе дальность действия проверяли. Оказалось, до пятидесяти километров, представляешь? Основной результат: возможность управлять сознанием людей, подчинять их своей воле.

— Неслабое оружие! — оценил Гоголев. — И что дальше? Под трибунал тебя, как я понимаю, не отдали.

— Случай помог. Тут как раз случился переворот, ГКЧП на нас свалилось. Генералы подхватились и ринулись в Москву. Может, возникла идея применить это оружие там, на массах людей, что вышли на улицы.

— Так, может, и применили, — задумчиво произнес Гоголев. — Хотя тогда расклад другой бы был…

— Кто его знает… Так или иначе, обо мне забыли. Да и то — что со мной делать-то? Под расстрел не отдашь — не те времена, а дальше Крайнего Севера не сошлешь… К чему я все это рассказываю… Через пару недель сообщение из Москвы: мол, один из излучателей пропал. Паковались товарищи в спешке… Короче, хватились медики уже в своей секретной лаборатории, когда добро распаковали. И подняли кипиш.

— И что? Нашли?

— Нет, не нашли. Пропал излучатель.

— Как же так? А служебное расследование? Должна была комиссия к вам приехать, перешерстить там у вас все сверху донизу, отодрать вас, понимаешь, как Сидоровых коз…

— Должна была. Да только в это время как раз развал Союза грянул, формирование новых ведомств… Каждому генералу нужно было свою задницу пристраивать. Так все и заглохло. Да что ты, не помнишь те времена? Танки пропадали, зенитные орудия…

— Это так… — Гоголев задумчиво смотрел в окно. — Господи, чего только не творили отцы-командиры наши… И зачем? Ладно, наливай, а то уйду! — пошутил Гоголев.

— Это запросто!

Туманов вынул из холодильника холодную, непочатую бутылку.

— Это, как говорится, под горячее.

— А что у нас на горячее?

— На выбор: форель, запеченная в фольге, шашлыки по-карски, пельмени из медвежатины.

— Нехило! Откуда такие яства?

— Заказали в местном ресторане.

— Хорошо ты, я вижу, пристроился в своей фирме компьютерной…

— На шашлык хватает. Так что жрать-то будем?

— Я, пожалуй, пельмени, — решил Гоголев.

— И по шашлычку? — подмигнул Туманов.

— Ох-хо… Обжорство — тяжкий грех, между прочим!

— Там мы ж изредка. И кто без греха? — снова подмигнул ему Виктор.

Глава 25

ПОНЕДЕЛЬНИК НАЧИНАЕТСЯ В СУББОТУ

После того как внушительная миска вкуснейших пельменей была опустошена, а бутылка ополовинена, разговор о психотропном оружии возобновился.

— Зачем гэбистам такое вооружение? Чтобы из своего народа быдло делать? — произнес Гоголев.