Дурнушка Хана

Соколова Стэлла

Отдышавшись, я выпрямилась и осмотрелась. Первое, что я увидела, когда отвела взгляд от своих сапог, было лежащее неподалеку тело. Меня как из ушата окатило. Быстро, насколько позволяли затекшие мышцы (а позволяли они немного) я заковыляла туда, где распласталось бесчувственное тело.

Так и есть, на каменных плитах лежал Сер. Рубашка на плече пропитана кровью. Он ранен? О, да тут все вокруг залито его кровью!

Я встала рядом с ним на колени.

– Сер! Сер! Не вздумай здесь преставиться! Ты слышишь

меня? – В горле встал ком. – Сер, если ты сейчас умрешь, я... я... я сам убью тебя!

Сер открыл глаза и попытался мне слабо улыбнуться.

–... шка... как хорошо... я... с... смог... увидеть... – Глаза его снова закрылись.

Меня начало трясти.

– О, пожалуйста, не умирай! Я прощаю тебе мои оттоптанные пальцы, если захочешь, можешь каждый день на них наступать! Только пожалуйста, пожалуйста, не умирай!

Я оторвала рукав от своей рубашки и постаралась перевязать рану. Получилось не очень хорошо, но я же не врач! Надо идти, надо как можно скорее найти выход.

Я сжала зубы. Надо быть сильной, не время реветь. Взвалила Сера на спину (А неплохо он отъелся...) и побрела осторожно по тропиночке. Ноги подгибались, все-таки нелегко тащить на себе взрослого пацана. Но это ничего, главное чтобы он рос здоровым и кушал хорошо.

Пот крупными каплями катился по лицу, камни больно впивались в ступни, даже через подошву сапог я чувствовала их острые края. А вдруг мы никогда отсюда не выберемся? Что если я выбрала не тот туннель? В душу закрался страх.

Если я ошиблась, а это вероятно на девяносто девять процентов из ста, то по моей вине мы тут умрем. Но я же не могла бросить Сера там, правда?

Туннель поднимался вверх, делая широкую дугу и у меня появилось чувство, будто я иду к центру лабиринта, где меня ждет ужасный Минотавр. Я потрясла головой, отгоняя детские страхи.

Сейчас не время для таких пораженческих мыслей. Эйрин приложил много усилий, чтобы сделать меня сильнее, и Хикар тоже, да и Делл постарался. Если я сейчас здесь умру, все их труды пойдут насмарку. Ради них, ради Сера, ради бабушки и мамы, я должна двигаться вперед несмотря ни на что.

Мышцы на спине свело, мне стало трудно дышать. Шея затекла, потому что я смотрела себе под ноги, боясь оступиться. Если я упаду, то сил подняться у меня больше не будет. На некоторое время мое сознание словно отключилось.

– Я вижу свет... – Слабый голос Сера вывел меня из забытья.

От такого заявления у меня волосы встали дыбом. Ну все, приехали! Сейчас он услышит глас Господень и отправится к праотцам, играть на арфе.

Я начала лихорадочно соображать. Что там говорят, про свет в конце туннеля? Мысли перемешались. Зря, все зря. Сейчас он умрет у меня на руках, а я даже извиниться не могу.

Слезы застилали глаза, все поплыло. Я сморгнула... И тоже увидела свет. В лицо пахнуло свежим

теплым воздухом. Таким сладким что, не смотря на усталость, захотелось пуститься в пляс. Сердце бешено застучало, голова закружилась улыбка сама собой появилась на лице.

Так вот что имеют ввиду, когда говорят «Сладкий вкус свободы»? Ведь мы действительно выбрались из подземелья на свободу. Живые!

– Сер! Сер! Мы выбрались, Сер! Ты слышишь меня? Мы выбрались!

Пятно света становилось все больше и больше, пока , в конце концов, я не увидела кусочек ярко-голубого неба.

Не дойдя до выхода каких-то пять шагов, я опустилась на колени. Посадила Сера спиной к стене и со страхом посмотрела в его лицо. Глаза у братишки запали, под ними были черные круги, лицо сильно осунулось. При взгляде на него, сердце мое сжалось от страха и боли.

Сер с трудом поднял веки.

– Я... рад... ты... – Сер с трудом шевелил губами, грудь тяжело поднималась и, так же тяжело, опадала.

Он снова закрыл глаза.

– Обними... меня... братишка.

Я положила его голову на свою руку, согнутую в локте. По его запыленным щекам потекли слезы. Мои слезы. Я с нежностью отвела волосы с его лба.

– Сер, пожалуйста, потерпи еще немного, я тебя очень прошу. Помнишь, мы хотели пойти на Летнюю Ярмарку и поесть пирожки со сладкой тыквой? Сер... Если ты сейчас умрешь, то не увидишь, как я закончу эту треклятую Акадэмию и не сможешь мной гордиться!

Почему то сейчас, именно сейчас, мне было важно, чтобы он гордился мной, чтобы он жил. Я подняла глаза и, не сдерживаясь, зарыдала. Все тело сотрясалось от рыданий. Из груди Сера вырвался предсмертный стон.

О, Господи! Как это несправедливо!

В памяти вспыли все те дни, когда я ворчала на него или ссорилась с ним. А ведь он просто хотел быть моим другом! Вот и сегодня он пожертвовал собой ради того, чтобы обезопасить меня. Как я могла быть такой слепой? Как могла потерять в него веру? Почему я такая эгоистка? А теперь из-за меня он умирает. Из груди Сера вырвался еще один стон, за ним следующий.

Я заревела еще пуще.

Сер продолжал душераздирающе стонать. Можете сказать, что я жутко циничная и бессердечная, только вот что-то заставило меня прислушаться...

Я сморгнула слезы и опустила глаза вниз. Внимательно посмотрела на Сера, который, зажав большие пальцы в кулаки и сложив эти самые кулаки под подбородком, издавал хрипы, которые все больше и больше напоминали... Храп.

Воздух со свистом вырвался из моей груди, словно я получила прямой удар в солнечное сплетение. Я подскочила, сбросив голову Сера так, что он со всей силы ударился ею о землю.

Он открыл свои по-детски ясные глаза, и выдал:

– А? Я опять проспал обед? – И заморгал, оглядываясь в недоумении по сторонам.