Душа на осколки
Шрифт:
– Крон, – Альма ответила ему так же, а потом они дружно рассмеялись.
– Ты ведь помнишь о Празднике? – привлекая к себе внимание, Крон взял ее пальчики в свои руки. Взгляд парня вновь был серьезным.
– Да, конечно помню.
– Не забудь, это важно…
Альма кивнула, опустив взгляд. Она понимала, что за важность имеет в виду Крон. Но сил начать разговор так в себе и не нашла.
– Холодно, езжай, – Альма высвободила руку, улыбнулась парню чуть виновато.
Крон кивнул, а потом оглянулся. Будто воришка, собирающийся
Выпад парня в темноте был практически неразличим, а почувствовав, как мягкие губы прижались к ее, Альма еле сдержала вскрик.
– Прости, – Крон оторвался так же резко. – Спокойной ночи, Альма, – еще один поклон, и, не оглядываясь, парень помчал обратно к экипажу. Специально выпросил его у отца, чтоб иметь возможность проводить Альму до самого дома. Она, кажется, оценила.
Дождавшись, когда экипаж скроется за поворотом, Альма вошла в дом. На губах все так же играла задумчивая улыбка. А может…? Ведь он действительно влюблен в нее. Влюблен настолько, что ей иногда кажется, этого чувства хватит на двоих, возможно, она даже когда-то сможет ответить тем же…
– Ты опоздала, Альма, – из раздумий девушку выдернул холодный голос опекуна. Он стоял на лестнице, преграждая собой путь. Обойти его не удалось бы, да и, судя по взгляду, он не дал бы.
– Простите, мой лорд. Я думала, что вернулась вовремя, – она действительно всегда тщательно следила за этим. Слишком важно было иметь возможность делать подобные вылазки.
– Я запрещаю выходить тебе из дому ближайший месяц, Альма.
– Мой лорд? – Альма застыла, ступив на первую ступеньку.
– Ты опоздала, не сдержала слово. Я запрещаю выходить. Что непонятно?
– Я опоздала на пять минут, мой лорд, – опешив, девушка даже не могла до конца понять, что происходит. – Простите, такое больше не…
– Я предупреждал, и да, такое не повторится, потому что больше этот… он, к тебе не подойдет.
Все, на что хватило Альмы, это сделать шаг обратно, с лестницы.
Никогда она не видела Ринара таким. Злым, напряженным, угрожающим. Ни после их поцелуя, ни после ярмарки. А сейчас… Меньше всего он походил на себя. Вечно меланхоличного, безразличного. В нем клокотала ярость. Не понятна была лишь причина.
– Что-то случилось, ваша светлость? – совершенно растерявшись, Альма не находила даже что сказать.
– А ты считаешь, что ничего не случилось? – он снова сверкнул глазами, делая шаг вниз по лестнице.
– Я не знаю… Возможно, если вы мне объясните, я смогу…
– Я не позволю превратить свой дом в комнату свиданий, – мужчина сделалеще один шаг вниз, Альма же невольно сжалась под слишком уж пристальным взглядом.
Неужели, задумывая все это, она хотела именно такой реакции? Нет, она не желала его злости, а получилось… Он был по-настоящему зол.
– О чем вы, мой лорд?
Прежде, чем ответить, Ринар усмехнулся. Такой
– Неужели ты так хочешь стать главной героиней городских сплетен? Или ты уже ею стала?
– Я ничего не…
Он продолжал наступать, а она пятиться.
– Думаешь, это достойное юной леди поведение, Альма? Думаешь, леди позволяют себе целоваться бог весть с кем на глазах у честного народа…
– Я не… – слушать ее явно не собирались. Ринар сверлил девушку злым взглядом, приближаясь шаг за шагом.
– Ты не что? Я запрещаю тебе встречаться с ним. Запрещаю выходить за эту дверь без моего разрешения, – мужчина указал куда-то за спину растерянной Альмы. – А если вздумаешь ослушаться…
– Что? – но, как оказалось, с растерянностью легко справиться, достаточно разозлиться. Ведь злиться умел не только он. Но в отличие от Ринара, у Альмы были на то причины. – Что вы сделаете, мой лорд? Выгоните? Так я сама уйду!
В девушке взыграла гордость. Она прекрасно осознавала свою зависимость от стоящего напротив мужчины, но не могла позволить помыкать собой лишь потому, что он превосходит ее статусом и состоянием.
– Альма, – обычно такой мягкий голос спустился практически до рыка, он выдохнул ее имя, стиснув зубы.
– Не смейте унижать меня, ваша светлость… – девушка вздернула подбородок, заглядывая в серые глаза уже без тени опасения.
– Я не собираюсь унижать тебя, ты сама ведешь себя, как…
– Кто? – нет. Это определенно не то, к чему она стремилась. Если ревность выглядит так, если ревнуя, он становится таким, Альма готова была забыть о собственном плане навсегда.
Ринар долго хранил молчание, прожигая в ней дыры глазами. Может, ждал, что она первой отведет взгляд, может, что сама ответит на свой же вопрос, но она выдержала.
– Я запрещаю, Альма.
– Почему?
– Я твой опекун! И я ответственен за тебя!
– Опекун? Да вы ничего обо мне не знаете! Опекун…! Не смешите… – Альма больше не отступала. Зло дернув за тесемки плаща, она сбросила накидку, скомкала ее в руках.
– Что? – голос Ринара снова опустился до шепота, на этот раз предупреждающего.
– Что слышали, милорд. Вы не интересовались мной все эти годы, может, Аргамон и стал мне опекуном, но не вы! О какой опеке идет речь? Вы дали мне все это, – она бросила взгляд на собственную одежду, – но не опеку! Вы понятия не имеете, что такое опека, вам было наплевать на меня все это время, а теперь… Я не стану слушаться ваших приказов! – впечатав плащ в грудь мужчины, Альма заставила его отступить, чтобы иметь возможность пройти. Несясь вверх по лестнице, она чувствовала, что гнев лишь растет с каждой секундой.