Душа планеты
Шрифт:
Личные вещи были опознаны друзьями и соседями.
Из выше перечисленного выяснилось: кроме Даяны Райс в машине находились еще два человека:
1. Ричи Райс, 19 лет, место работы: г. Виктория, Центральный район, ассистент в художественной студии «Лиана». Место жительства…
2. Брайан Формоза, 21 год, место работы: г. Виктория, студ-город, студент университета Голограммного программирования им. С. Дженси, г.
…Фотографии пропавших…
…Тела двух выше названных человек не найдены.
Дело закрыто за отсутствием дополнительных сведений.
2107. 10. 30.
Похожее дело: №187779.108;
Дело переведено в ДОМ Леморса по причине совпадений обстоятельств в деле №187779.108;
***
Одно дело страннее другого. Пока читал, я не сделал ни глотка кофе, и только сейчас вспомнил, что он стоит на моем столе в одноразовом стаканчике и ждет, когда я его допью. Я взял стаканчик и сделал глоток. Напиток постепенно остывал.
– Чем это ты так зачитался? – спросила Сара, читая что-то на голографическом терминале, прикрепленном к ее столу.
– За день столько дел начитаешься, что потом мне ночью снятся все эти криминальные дрязги. Похуже любого детективного романчика.
– Ну… - протянул я, - эти дела скорее смахивают на фантастический.
Тут я почувствовал импульс голографа и поднес палец к уху.
– Да?
– Следователь Талли, - послышался из динамика ледяной женский голос с едва заметным французским акцентом, – не ищите трупы. Эти люди умерли для всех. Оставьте все на своих местах, если не хотите окончить жизнь так же, как Нурт Миас.
Только я хотел что-то ответить, как звонок прервался. Мне угрожали сотни раз. То были люди, которых я отправлял в Судейские коллегии. Но в этот раз… Я не имел никакого отношения к тем делам, которые сейчас читал.
Я внимательно посмотрел на свой указательный палец, вызвал над ним голографический экран, и посмотрел входящие звонки. Последний звонок был отмечен надписью «Номер засекречен». Я отключил экран и откинулся на спинку своего кресла. Кто-то очень не хочет, что бы я ворошил прошлое…
– Кто это тебе там названивает? – спросила Сара.
– Да так… Ошиблись номером, - соврал я. – Слушай, Сара, можешь
– Хорошо, нет проблем, – она пожала плечами, но не спросила, куда же я собрался.
Я действительно хотел опросить одну свидетельницу, но весь подвох был в том, что дело, в котором она фигурирует, мне не разрешили расследовать.
Я спрятал две папки глубоко в нижний ящик стола и накрыл их другими документами – на случай, если начальник решит зайти и глянуть, не забрал ли я их на дальнейшее изучение.
Я пришел по адресу, указанному в деле и оказался на западной окраине Леморса, на улице Щербетной, в одном из небоскребов на самом высоком этаже. На крыше этого здания находился шатлопорт, и поэтому здесь всюду было слышно гудение шатлов. Найдя нужную квартиру, я позвонил в дверь. Никто не открыл. Я позвонил еще раз, потом еще раз.
Наконец, дверь открыла женщина лет сорока, худая и светловолосая, одетая в домашний халат поросяче-розового цвета. Она напомнила мне постаревшую куклу Барби[2].
– Следователь Деклак Талли. Здесь проживает Эвелиса Уонер?
– Она что, опять что-то натворила? – растерявшись, пролепетала женщина. А потом поспешно добавила. – Я ее мать. Анна Уонер.
Интересно, подумал я, почему «опять» и почему «натворила», а вслух сказал:
– Нет-нет, все впорядке, просто мне нужно знать, где она сейчас живет.
– Вы, милицейские, всегда так говорите, - вздохнула она, но, тем не менее, сообщила мне адрес своей дочери. Еще я узнал от женщины, что Уонер снимала квартиру на Маскарадной не одна, а с подругами. Я знал эту улицу. Прямо скажу, райончик, где тусуются всякая отвязная молодежь. Интересно, что там забыла Уонер. Когда я видел ее в последний раз, мне и в голову не могло прийти, что из той напуганной девочки может вырасти оторва. Что ж, всякое возможно, люди меняются с годами.
Через минут двадцать, я прибыл на Маскарадную улицу и, разыскивая нужную квартиру, спустился на первый этаж небоскреба номер 16«А».
Первые этажи всегда лишены солнечного света; его от них загораживали другие небоскребы. На нижних улицах, как правило, было безлюдно, здесь редко проезжал какой-либо транспорт, днем и ночью было темно, и всегда горели фонари.