Душа по обмену

Мэй Рада

Садовник ведь несколько раз повторил, что эта субстанция ни в коем случае не должна контактировать с бумагой, а то и задохнуться не долго. Поэтому даже сухой навоз хранили в деревянных кадках, а не в бумажных пакетах. Правда, появлялся убийственный аромат при соприкосновении с бумагой не сразу, а по истечении некоторого времени, но это было мне только на руку. Что-нибудь бумажное в сумке Моранды точно найдётся, значит, основное веселье начнётся на занятиях. Даже жаль, что я этого не увижу.

Подошла к подруге, которая,

к моему возмущению даже не выглядела обиженной, скорее напоминала несчастного побитого щенка и, взяв под руку, вывела в умывальню. Там она привела себя в порядок и даже почистила платье с помощью магии, снова вызвав у меня лёгкий укол зависти. Всё-таки жаль, что я так не умею!

— Это всё из-за тебя! Вот зачем ты начала ей перечить?! — раздосадовано ворчала Талма, в который раз промокая холодной водой свои горящие щёки.

— Хочешь сказать, раньше она тебя никогда не трогала? И вот так себя не вела?

Талма тяжело вздохнула:

— Вела, но зачем её злить лишний раз? Она же теперь от нас вообще не отстанет!

Понятно, пусть бьёт сколько влезет лишь бы не до смерти! Ну и логика! Я тоже вздохнула и задала давно интересующий вопрос:

— Почему ей это сходит с рук, неужели нельзя никому пожаловаться?

— Пожаловаться можно, — вздохнула девушка, — а что толку? Её накажут, может, даже запретят участвовать в одном из праздничных балов, только она отомстит. Ещё больше изводить начнёт. И, разумеется, действовать будет через других, так что сама останется чистенькой.

— И многих она так изводила?

Талма неопределённо пожала плечами и промолчала, а я вспомнила недавний разговор с Зиэлдой.

— Над Мириэлой она тоже издевалась?

Талма нахмурилась.

— Да, было дело. А ты что же и это забыла? Она была простушкой со слабеньким даром, но очень красивой, парням нравилась. Даже высокородным. Моранда ей, наверное, из-за этого завидовала. Вот и пакостничала, как могла…

— И где эта Мириэла сейчас? — судя по горестному тону целительницы, ничего хорошего услышать я не ожидала, так и вышло.

— Неизвестно, — развела руками подруга Лесты. — Она пропала в начале года, когда все на каникулы разъезжались. Говорят, сбежала с парнем, с которым тайком встречалась. Во всяком случае, так было написано в записке, оставленной в её комнате. Но точно никто ничего не знает.

Ничего себе детективная история!

— А Зиэлде она кем приходилась, напомни, пожалуйста.

— Так племянницей. Родители её давно умерли, с тётей жила.

Прямо как я! Невольно посочувствовала пропавшей девушке.

— А что Зиэлда за неё не заступалась?

— Заступалась, конечно, если что-то узнавала, Моранду даже наказывали пару раз, но сама Мириэла тёте никогда не жаловалась. Да и не только ей. Вообще никому в своих проблемах не признавалась.

— Почему?

— Да кто же её знает, боялась, наверное, — снова тяжело вздохнула Талма, —

а почему ты про неё спрашиваешь?

— Просто вспомнилось что-то. Ладно, пойдём позавтракаем, нам нужны силы для нового дня.

Талма упиралась и не хотела возвращаться на место недавнего позора. Пришлось включать дар убеждения. К счастью, когда вернулись в столовую, Моранда со свитой уже ушла, и мы смогли спокойно подкрепиться, не забывая о диете, разумеется.

Первые два занятия прошли на удивление спокойно. По истории Алнодора я даже умудрилась получить высокий балл. Как выяснилось, Леста, не обладая магическим даром, старалась взять зубрёжкой и заучивала учебники чуть ли не наизусть. Отрывки из них периодически всплывали в моей памяти, иногда даже к месту, вот как сегодня. Какая жалость, что она не интересовалась законодательной базой, её придётся всё-таки штудировать в пришкольной библиотеке.

Девицы из свиты Моранды достать меня больше не пытались, хотя отсутствие новостей о самой «принцессе» школы, признаться, напрягало. Я понимала, что после сегодняшнего инцидента дочь директрисы придёт в ярость, а цель сделать мне гадость, скорее всего, станет смыслом её жизни.

Возможно, действительно, стоило сдержаться и подождать пока ей просто надоест меня шпынять. Если не реагировать — такой исход вполне реален. Но до этого момента могли пройти месяцы, а унижаться, признавая за кем-то право безнаказанно втаптывать себя в грязь, я просто не могла. Не так воспитана. Да и никакие душевные разговоры таких как Моранда, свято уверенных в своей правоте и превосходстве над другими, не проймут. Вот пусть на своей шкуре почувствует, каково быть посмешищем, хотя над ней вряд ли кто-то решится посмеяться открыто. Эх, всё-таки жаль, что целители занимаются в другом корпусе. По моим подсчётам, она уже должна вовсю «благоухать».

После третьего занятия по школе поползли слухи, адепты шушукались по углам, тихо хихикая и украдкой косясь в мою сторону. Без ненависти и агрессии, но и без одобрения. Хотя от Моранды тут многие были не в восторге, особенно бытовики, считающиеся слабаками и неудачниками, открыто поддерживать мою диверсию никто не станет. И не только потому, что не хотят переходить дорогу дочери директрисы, просто презрение к зикфам в местном обществе слишком сильно — оно у жителей этого мира, похоже, в крови.

Талма, отлучившаяся во время небольшого перерыва по нужде, вернулась испуганная и села рядом со мной не сразу, а после минутного колебания.

— Это, правда, ты сделала? — уточнила она шёпотом, глядя на меня со страхом, сквозь который тоненькими реденькими искорками просвечивалось что-то похожее на восхищение.

— Ты о чём? — уточнила на всякий случай. Ну не признаваться же вот так с ходу, вдруг кто услышит.

— О Моранде. Говорят, она вся провонялась бирозалвьим навозом. Даже с занятий сбежала.