Душа сутенера

Абдуллаев Чингиз Акифович

Еще через двадцать минут мы были на вокзале. Никитин с Кирой находились в зале, а я пил пиво, ожидая, когда часы пробьют десять. Кассеты у меня с собой не было. Зачем нести кассету человеку, которого я собирался убить? И Арчил не прав, говоря, что я ничего не смогу сделать. Очень даже смогу.

Пять минут десятого. Никитин вышел к пятому пути. Через минуту он вернулся и кивнул мне, показывая на стоявшие поезда. Значит, все в порядке: убийца был там вместе с Валентиной. Наши ребята поспешили на перрон, чтобы блокировать выходы. Я медленно пошел за ними. Торопиться мне некуда. В кармане у меня

пистолет. И я твердо решил застрелить этого гада.

Думаете, у сутенеров нет души? Думаете, мы состоим из одного дерьма? Как бы не так. Конечно, мы используем человеческие слабости, но ведь мы и помогаем своим девочкам, стараемся защитить их от мужского свинства, от любой пакости. Я уже говорил об этом, но хочу повторить еще раз. Может быть, у меня и поганая работа, но это работа, которую я делаю честно. Я не разрешаю обворовывать моих клиентов, я не обманываю их, поставляя зараженных девочек, я честно выполняю все заказы. Девочек я тоже стараюсь не обманывать. Все знают правила игры, и все стараются их соблюдать. Но когда мне плюют в душу, как эти убийцы, я не могу терпеть. Конечно, я поступил неправильно, сделав запись с этим вице-премьером, но ведь и он не был ангелом. Зачем он лезет к моим девочкам? Неужели не может найти себе любовницу? Так нет, его на «сладенькое» потянуло. Ясно, что любовница не разрешила бы ему многое из того, что он проделывал.

Я шел навстречу убийце, держа руку в кармане. Где-то позади остались Никитин и Кира. Я не оглядывался, зная, что все пути блокированы и убийца никуда не денется. Я уже видел их, оставалось совсем немного, метров пятьдесят, когда сзади раздался громкий крик Киры.

— Осторожно! — закричала она.

Я машинально оглянулся и чуть пригнулся. Это спасло мне жизнь. Стреляли из окна стоявшего на пути поезда. Убийца оказался хитрее, чем я думал. Он спрятал сообщника в вагоне поезда. Достав пистолет, я разрядил его в направлении выстрела. Вокруг поднялся крик, началась паника. Послышался звон разбитого стекла. Я увидел, что стрелявший бандит тяжело оседает. Поезд медленно тронулся. Я обернулся, чтобы разобраться с главным убийцей. Но того нигде не было. Только на асфальте лежала Валентина. Поезд уходил, набирая скорость. Значит, убийца успел вскочить в уходящий состав. От злости я чуть не заплакал. Валентина лежала, задыхаясь, хватая губами воздух. Он, очевидно, выстрелил ей в спину, а затем вскочил в уходящий поезд. Ненавижу людей, которые стреляют в спину!

Валентина умирала. Вокруг начали собираться наши люди. Ко мне подскочил Никитин.

— Уходим! Уходим! — крикнул он. — Быстрее уходим.

Он тащил меня куда-то в сторону, а я все смотрел на умиравшую Валентину. Семен буквально втолкнул меня в машину и рванул с места в тот момент, когда вокзал начала оцеплять милиция. В машине мы сидели молча. Все трое. Я, Семен и Кира. И только через полчаса, когда мы уже подъезжали к моей даче, я чуть успокоился и сказал Кире:

— Спасибо, что крикнула. Кажется, ты сегодня спасла мне жизнь.

— Я случайно увидела, как открылось окно, — призналась Кира. — У него пистолет блеснул на солнце, и я сразу закричала.

— Думаю, он больше никогда не будет стрелять, — удовлетворенно сказал Семен. — Петр Аристархович его подстрелил.

— Лучше

бы я убил другого, — глухо ответил я.

Теперь ясно, что кассета им не нужна. Их интересуем мы с Кирой. Мы последние, кто знает про эту кассету. Ну, может, еще и Никитин, но он не в счет. Он ее не видел и даже не предполагает, почему на нас объявлена такая охота.

Мы приехали на дачу, и я невольно посмотрел в ту сторону, где был небольшой холмик. Там был похоронен Алексей. У меня в пистолете оставалось только два патрона, и я попросил Семена съездить в город. Нужно было купить нам еды, одежду, привезти еще патронов. Вообще-то к этому времени стало ясно, что рано или поздно они вычислят меня и на даче. Поэтому я не стал вызывать никого для охраны. Они меня все равно не смогут защитить, а сейчас главное, чтобы про нас не знали посторонние. Нужно выиграть время. Кроме Семена Никитина, никто не должен знать, где именно мы находимся.

Он уехал в город, а мы с Кирой остались вдвоем. Интересно, что до сегодняшних событий я толком не знал Киру. Я с некоторым любопытством смотрел на нее. Сегодня утром она спасла мне жизнь. Если бы она не крикнула… Наверно, сейчас мой труп лежал бы в морге и какой-нибудь патологоанатом мрачно и равнодушно резал бы меня. Кира включила чайник, а затем принесла мне чай, словно вспоминая как рано утром я обошелся с ней. Честное слово, я покраснел! Мне казалось, что я уже разучился краснеть. Или это кровь ударила мне в голову?

— Ты меня извини, — выдавил я, взглянув на Киру, — я тебя обижать не хотел. Просто ты завелась, а у меня характер такой… Да и потом тебя нужно было вывести из состояния шока.

— Вогнав в другой шок, — улыбнулась она, — я все понимаю. Хотя мне говорили, что вы никогда не бьете своих девочек.

— Правильно говорили, — кивнул я. — Зачем бить? Перевоспитывать я не умею и не хочу. Если кто-то хочет делать по-своему, пусть делает. Таким я разрешаю работать самостоятельно и умирать в одиночку.

Кира поежилась от моих слов. Потом села напротив меня и вдруг тихо спросила:

— Петр Аристархович, а какое у вас образование?

— Институт искусств закончил. А почему ты спрашиваешь?

— Книг у вас дома много было, поэтому и спрашиваю. Интересно.

— Ничего интересного, — нахмурился я, — и мое образование тут ни при чем. Я ведь тоже не москвич, приехал из Баку. В первые месяцы вообще жилья не имел. Мыкался по знакомым.

— Из Баку? — оживилась она. — Мне мама рассказывала про этот город. Она когда-то там была вместе с моим отцом.

— А где твой отец? Что с ним случилось?

— Он погиб. Был военным летчиком и погиб в Афганистане. Мы за него пенсию получали. А мама тяжело заболела. Я тогда совсем маленькой была. Мне только пять лет было. И отца я плохо помню.

— Вот тебе наше любимое государство, — зло сказал я, — если бы ты жила в другое время, то сейчас бы тебя приняли в институт без экзаменов как дочь героя. Вместо этого ты стала проституткой, чтобы зарабатывать себе на хлеб.

— Да, — Кира изменилась в лице, она все еще тяжело реагировала на это слово, — но я думаю, это ненадолго, — с вызовом продолжила она, — вот немного заработаю денег и уйду от вас навсегда. Снова будут поступать в театральный.