Душа сутенера
Шрифт:
Я заметил, как несколько человек побежали в сторону ворот. Они беспорядочно стреляли и отходили. «Наверно боятся новых выстрелов из гранатомета», — подумал я. Кира чуть подняла голову.
— Лежи! — крикнул я ей, давая длинную автоматную очередь по убегавшим.
И в этот момент я услышал выстрелы. Стреляли за оградой. Я слышал, что там идет настоящий бой, слышал крики умирающих, но не мог понять, что происходит. Не мог понять. Может, это очередная уловка бандитов? Я слышу их крики отчаяния. И наконец наступает тишина.
— Не стрелять! Не стрелять! — и во дворе появляется Арчил со своими людьми. Не может такого быть! А ведь я считал его предателем. Это же он сдал Валентину.
— Не стреляй! — кричит Арчил, и я понимаю, что все кончено.
Я опускаю автомат и медленно выхожу из дома. Кира пробирается следом. Хорошо, что шальные пули ее не задели. Я выхожу на крыльцо и молча смотрю, как Арчил подходит ко мне.
— Я подумал, что тебе нужна помощь, — говорит он мне, и мы вместе идем к дереву, где лежит тщедушный. Он умирает. Он еще жив, но истекает кровью. Арчил наклоняется к нему:
— Я ведь тебя предупреждал, Ивар.
Значит, мерзавца зовут Ивар. Какое красивое мия. Ивар… Похоже, он из Латвии или из Литвы. Может, поэтому он всегда спокоен. Я смотрю на его руку. Темные точки, характерные пятна. Он наркоман. Именно этим объясняется его флегматичное спокойствие. Он всегда немного не в нашем мире. Он всегда на грани двух миров. Вот и сейчас он лежит на земле и смотрит в небо своими большими, глубоко запавшими печальными глазами. Я намеренно наступаю ему на руку. Он кривит лицо от боли. Я поднимаю автомат.
— Подожди, — говорит Арчил, — я тебе помогу.
— Нет, — я оглядываюсь на то место, где лежит Алексей. — Я сам. Это за него. И за всех остальных.
Короткой очередью я добиваю Ивара. Вот и все. Я выполнил свой долг. Теперь мы с Кирой можем уезжать. Она выходит из дома. Все кончено. Мы победили.
Уже потом, много месяцев спустя, я вспоминал этот день и думал, каким наивным был тогда. Разве могли мы победить? Разве можно победить мафию? Разве я не должен был понять, что произойдет потом?
Мы собирали вещи, чтобы уехать отсюда навсегда. Нужно было торопиться. Я предложил Кире сесть в машину и отправился за своей сумкой. Стоявший рядом со мной Арчил все время молчал. Это меня слегка раздражало, обычно он более разговорчив, тем более после таких событий, когда мы, наконец, покончили с Иваром. Я вышел вместе с Арчилом. Он взял мою сумку. Его люди собирали оружие.
Кира разместилась в машине на заднем сиденье. За рулем уже сидел водитель. Она обернулась и улыбнулась мне. Я на всю жизнь запомнил эту улыбку. Неожиданно двое боевиков Арчила сели в машину с двух сторон, и она, быстро набирая скорость, вылетела за поворот.
— Нет! — закричал я и бросился за машиной.
Но было поздно. Арчил цепко держал меня и говорил какие-то слова утешения. Я вырывался, плакал, бил всех, кто стоял рядом. Потом
Меня в полном беспамятстве увезли с дачи. Говорят, я потерял сознание и несколько дней был в состоянии шока. Постепенно я начал понимать, что происходит. И однажды ко мне пришел Арчил. На него страшно было смотреть, словно он почернел изнутри. Он подошел ко мне и положил рядом со мной пистолет.
— Ты можешь меня застрелить, — сказал он, опустив глаза. — Я узнал, что Ивар готовит нападение на твою дачу. Мне нужно было спасать тебя. И тогда я получил разрешение тебя спасти, но взамен я должен был отдать им девушку. У меня не было выхода, Петр. Они бы все равно вас нашли. Где угодно и когда угодно. Она не могла остаться в живых после показа этой пленки. Мне сказали, что речь идет об интересах очень важных людей. Если бы я отказался, они бы убили вас обоих. Я должен был выбирать, и я выбрал тебя… Можешь меня застрелить. Вот пистолет. Но я хотел, чтобы ты знал: тебя не тронут, я за тебя поручился.
Он еще что-то говорил, пытаясь оправдаться. Конечно, я должен был его понять. Он честно пытался спасти мне жизнь и сделал это. Откуда ему было знать, что он немного ошибся. Ему казалось, что он всего лишь меняет жизнь обычной проститутки на жизнь друга. Ему казалось, что жизнь Киры не стоит моей жизни. Он и предположить не мог, что у сутенеров тоже бывает душа, которая может страдать и плакать. Он не мог предположить, что, отняв Киру, он сломал мне жизнь навсегда. Навечно.
Я вернулся домой. Кассету с вице-премьером я сжег. Мне она больше не нужна. Тем более не стоит смотреть на девочек, которые там были. Мне и так слишком больно вспоминать Киру. После этих событий я сильно поседел. И превратился в того законченного циника, которого знает вся Москва. Говорят, что теперь ничто не может тронуть мою душу. Никакая душеспасительная история. Я уже перегорел. Вместо души остался пепел. Это так страшно, когда у человека вместо души пепел.
Арчил по-прежнему считает, что спас мне жизнь. Наверно, он по-своему прав. Хотя с тех пор я с ним больше не встречался. Я все равно не смогу ему ничего объяснить. И не хочу этого делать. Я даже не знаю, где похоронили Киру.
Часть заработанных денег я отдаю семье Семена Никитина. У него растут такие хорошие пацаны. Когда они будут взрослыми, я расскажу им об их отце. Расскажу, что он был настоящим героем. А может, я однажды приду к ним домой и, как Арчил, положу на стол заряженный пистолет, чтобы ребята застрелили убийцу их отца. Может быть, может быть…