Душегуб

Жилин Сергей Александрович

— Валялся пьяный, Дубль. Купил у Джанни и Феликса самогону тем днём.

— То есть, алиби у тебя нет?

— А у кого оно есть? — медленно проговорил пучеглазый. — Ты можешь всю Гавару оббежать, но не найдёшь ни одного человека, у которого было бы алиби на все случаи. Сам хоть понимаешь, как оно всё глупо?

— Понимаю, — равнодушно ответил я, карандаш стучит по блокноту.

— Вот что, — вытянул руки Багор, демонстрируя грязные ладони, — я не убивал Франтишека, я не убивал Энгриля, ты не поверишь, даже детей не убивал.

Мотива нет, улик у тебя нет, а то, что я не ладил с почившим Палацки, засунь себе в задницу! Не смотри ты на меня так: сам знаешь, что я прав от и до!

Ловким движением он схватил стакан, я механически взял второй, чокнулись и выпили. Без тоста. Зажатый в угол Матэо чувствует себя вполне комфортно:

— Кстати, какой мотив у маньяка? Давай, скажи.

— Нет никакого мотива, — поморщился я. — Душегуб — псих, он убивает без причины.

— Ошибка, Дубль! — от души вдарил по столешнице ладонью Багор. — Вот смотри: когда умирают дети, что с ними происходит?

— Их закапывают.

— Я толкую с ограниченным… Они не вырастают! Понимаешь? Не вырастают!

— А ещё они не становятся космонавтами! — не на шутку разозлился я. — Что за чушь ты несёшь?

Желтозубый отмахнулся от моих слов, как от навозной мухи, и предпринял новый заход с другой стороны, на сей раз с жестами:

— Представь: убивают детей, а что происходит с родителями?

— Не молодеют, если следовать твоей логике…

— Серьёзно, Дубль! Подключи мозги! Они стареют, а затем… умирают…

— И кто-то хочет, чтобы вымирали семьи? — стали немного понятны грани корявой логики собеседника.

— Более того, не семьи, а целые города! Вся Гавара рано или поздно вымрет, если наше потомство будет мочить Душегуб. Вот тебе мотив.

— То есть, псих, убивающий целый город, лучше психа, просто убивающего детей? Это не мотив, Багор!

— Мотив, если понять, зачем кому-нибудь уничтожать целый город, — подмигнул Матэо и потянулся за бутылкой.

Категоричный жест остановил пропойцу. Он сложил руки на стол, дожидаясь моего мнения. Видно, что недоговаривает какую-то мелочь…

— Гавара никому не мешает, разве что у Леквера конкуренты шалят.

— С которыми знался Франтишек…

Та ли самая мелочь?

— Что там с Франтишеком?

— А то ты не знаешь, — шлёпнул губам лысый, — Джозеф Палацки пытался хоть что-то собрать, а его сын лишь продавал железки. В том числе и в соседнюю лесопилку, там ещё пытаются механизировать процесс.

— Где доказательства? — лениво брякнул я на столь смелые фантазии.

Матэо задумчиво закатил глаза и пожал плечами:

— А их нет…

А когда нет доказательств, остаётся только вздыхать и идти в задницу со своими догадками. Так предстоит поступить и мне. На Багра ничего нет, никаких зацепок он мне не дал. Ерунда про вымирание Гавары не считается.

15:20

Харон

С первой же секунды всё тело

затекает, будто я по глупости принял самое неудобное положение и пробыл в нём не меньше часа. Боль пошла по мышцам и суставам тяжёлой волной, пришлось в очередной раз бороться с желанием прекратить ретрансляцию.

Зелёная муть покрыла каждый предмет в комнате, за столом возникает силуэт давно убитого Энгриля. Тот в кои-то веки решил нас развлечь: поднялся, походил по комнате, что-то бормоча под нос, потом достал пистолет и проверил обойму.

Выдержал аж семь минут, прежде чем сеанс оборвался. По телу поползли колючие гусеницы, так приятно, что зелёная дрянь исчезла. Можно развалиться на стуле, что стал для меня мягче кресла.

— Не помню пистолет, — прозвучал голос Кейт.

— Его украли, — пожал плечами Марк. — Признаться, сперва мы решили, что Энгриль его просто спрятал: он любитель попрятать оружие. Судя по всему, он не стрелял той ночью.

— Дядя хорошо стрелял.

— Да, быстро и метко… Но в ту ночь замешкался. Сразу видно: нервничал, готовился к встрече. Он знал, что Душегуб явится.

Капитан очевидность с медалями да погонами. Признаться, этот Марк скоро будет вызывать у меня острые приступы аллергии.

— На сей раз ты меня бить не собираешься, нервный неудачник? — вопросил я, поднимаясь на ноги. — А то у тебя могла дурная привычка появиться, нет?

— Харон, заткнись и убирайся отсюда!

Хорошо, злись, реви, как ненормальный, мне совершенно всё равно. Шатает всё ещё, держась за стены, идти можно. В ушах звенит. Осторожно, порог.

Погода отвратительная. Деревья возле дома своими кривыми стволами напоминают ветвящиеся молнии. Гротескный каприз природы, отравленные радиацией растения. Все мы — отравленные дети матушки Флоры и её сумасшедшей сестры Фауны.

Мутанты. Господь дозволил нам появиться, дозволил пустить корни. Не потому ли, что его не существует?..

Или я не прав? Всё, что окружает меня: полуразваливающиеся дома, ржавые газопроводы, потрескавшийся асфальт, остовы автомобилей, фонящие чёрт знает чем… это и есть хвалённый Божий Замысел?

Если он не остановил всю эту хрень, как у этого лузера получилось создать мир за шесть дней? Хотя, эта разруха… может, у него просто поменялись вкусы.

15:34

Саймон

Из-за загородки на меня уставилась довольная жизнью свинья, толстая, упитанная. Её хозяева выглядят, как пара скелетов, но свинья непременно добротная. Инстинкт фермера. Жить ради скотины, ради огородов, ради чёрт его знает чего…

Ради чего живу я? Быть может, жить ради толстой свиньи — это лучше, чем даже не понимать, ради чего ты живёшь? Просыпаешься, а в голове, как в пустынях выжженной Африки. Выходя за порог, не уверен, что это имеет хоть какой-то смысл. Мне нужен стимул, мне, чёрт возьми, нужна кровь, чтобы утолить тяжесть бессмыслия.