Душехранитель

Гомонов Сергей

* * *

— Марго? Алле! Алле! Рита, ты? Ничего не слышно, все грохочет!

— Да я это, я! Дима?

— Да! Черт, тут такая гроза! Рита, у меня печальная новость…

— Сестра?..

— Да. Но я уверен, что теперь ей гораздо лучше.

— Мне приехать?

— Ну… знаешь, я был бы рад тебе.

— Я еду.

— Выгляни в окно… Видишь?

— Ты сумасшедший! У тебя заглохнет мотор! Тут же море!

— Спускайся!

ПЕРЕКРЕСТОК ВСЕХ РЕАЛЬНОСТЕЙ

Литые мышцы загорелого

тела Инпу напряглись подобно тетиве его позолоченного лука. И, освобожденная, стрела покидает свое ложе, несется вперед и вниз, навстречу неизвестности.

Освобождение не есть свобода, как и гордость не является гордыней…

Силуэт стрелка, неподкупного судьи Дуата, растворяется в косматой туче, застрявшей средь ветвей деревьев на вершине холма.

А над Перекрестком переливается Радуга.

У самого края обрыва стоит человек. Обычный — из плоти и крови. Такой же, как миллиарды других.

В его глазах цвета сумеречного неба отражается весь мир. В его волосах, длинных, серебрящихся, будто пушистая хвоя старого кедра, поблескивают капельки росы. Влага дрожит и на длинных темных ресницах, и не понять — память ли это, которую оставил по себе недавний дождь, или же слезы, пролившиеся впервые за долгие тысячелетия. Лицо его — чистое, открытое, с верными чертами — совершенно спокойно. Именно это лицо увидела онемевшая Попутчица, сбросив капюшон с головы аколита Верховного Жреца в храме Бену. Это было так давно. Да и было ли?

И пока летит стрела, Странник вспоминает пройденные дороги…

Поначалу его жизнью руководило гневливое сердце. Немало ошибок совершил блуждающий впотьмах аллиец. Но была заслуженная кара, и было искупление. Имя преступника Тассатио запомнили только легенды. Пришедший вновь на эту — уже не чужую — землю «куарт» мятежного аллийца звался отныне Алэ, Горящий. И дух возобладал в его существе. Отдалившись от мира, совсем позабыв о своей плоти и Природе, породившей его, Алэ впал в другую крайность. Тассатио нашел Попутчицу и потерял, Алэ же не спешил искать ее, ведомый горней душой. Когда Учитель, Паском, сам еще столь же молодой, как и нынешний Ал, отыскал своего тринадцатого ученика, он воззвал к разуму Алэ. Однако ученик оказался строптив. Не раз он оказывался виновным в смертях Учителя, не раз погибал сам, прежде чем успокоились качающиеся весы, прежде чем пришли в согласие рассудок и воля. Словно его отражение, предназначенная Алу Попутчица тоже изменилась. Исчез страх смерти в сердце ее, закончились метания. Они нашли друг друга и уже без помех, рука об руку, продвигались к Восхождению…

А потом…

Когда случается страшное, многие нестойкие ломаются. Пришло испытание, и Ал с Танрэй не выдержали его.

Воспротивилось сердце судьбе. Поддалось животному велению инстинкта, заставив отца броситься на выручку гибнущему взрослому сыну-ученику, Коорэ, хоть протестовал разум, понимающий, что не спасти юношу, хоть уговаривала душа не вмешиваться в чужой Путь, а завершать свой. Не имеет права Учитель влиять на уготованное Ученику. Но редко, очень редко бывает ученик родным чадом наставника, и Алу выпал этот роковой жребий. Его собственная судьба отныне стала исключением из всех известных людям правил.

Ал не спас последнего ученика, погиб сам и погубил Атембизе, своего двенадцатого. Когда Учитель становится виновен в смерти последователей, он теряет право зваться Учителем. Незыблем закон, сурово наказание. Труднее всего было отныне смутьяну — сердцу. По заслугам получило оно. Не ушли от расплаты

и рассудок с душой, ибо не смогли устоять в той отчаянной схватке. А жизнь, убоявшаяся смерти, вступила с нею в Поединок и проиграла.

Страшный, не поддающийся земным объяснениям раскол случился в некогда целостном существе. Подобное произошло со многими, но безнадежное «дробление» постигло лишь Ала и его Попутчицу…

…«Как так? — спросите вы и добавите: — Так не бывает!» Но не спешите! Неужто ни разу в жизни своей вам не приходилось слышать невнятный голос, отговаривающий вас от какого-либо поступка либо, наоборот — призывающий к какому-то действию? Неужели никогда не ругали вы себя за глупость, совершенную в порыве влюбленности или великодушия? Разве не корили себя же за то, что не послушали голос? Разве не завидовали тому идиоту, который наделал массу ошибок во имя любви, а вам, разумному и осмотрительному, это не удалось? И не убеждайте самого себя, что не было такого момента, когда, взглянув в зеркало, вы не думали о том, что пройдет несколько лет — и это юное лицо покроется морщинами, а затем и вовсе придет Разрушитель, неся с собой неизвестность. Не хитрите со своим разумом, утверждая, что никогда не ёкало ваше сердце при мысли о смерти или что мыслей таких не рождалось в вашем мозгу.

Если же все это вам незнакомо, то либо вы уже на ступени Восхождения и позабыли, что такое раскол, либо вашему разуму снова удалось самообмануться и посеять зерно сомнения в очевидном…

…Но вернемся все же к тому, кого можно считать одним из нас. А, собственно, чем он от нас отличается, этот Ал? И что такого необычного в его Попутчице? Кто знает — может, и нас караулит похожая судьба, да мы, увлеченные круговоротом повседневности, и не подозреваем о существовании Ростау, Радуги, не помним знаний аллийцев, не видим разбросанных под нашим носом ключей к прошлому?

Паском, который взошел задолго до Потрясения, сознательно длил свое земное существование, желая помочь несчастному ученику и его последователям. Его попытки оказались бесплодными.

Вал вращался, перемалывая время. И когда хаос, казалось, достиг апогея, когда Изначальное уже дохнуло ледяным ветром на разбредшихся странников, свершилось предсказание смерти и сердца.

Был дан шанс. Единственный — за много тысячелетий.

Словно согнанные к Перекрестку, ослепшие и оглохшие люди замысловатыми путями шли друг к другу, встречались, даже не подозревая, что происходит и кто есть кто. Память была доступна лишь одному, и только он имел облик настоящего Ала. Звали его похоже — Александр, Саша…

Почуяв невнятный сигнал, атмереро, меняя судьбу своего очередного воплощения, бросилась «подбирать» учеников. Сколько их было в его короткой, тридцатидвухлетней жизни! Священник Саймон Григ… Поклонник нетрадиционной медицины Эльдар Тарамов — человек с внешностью майя… Верный телохранитель Ренаты Артур Серпиных — в прошлом Дрэян, брат Фирэ, влюбленный в Ормону… Дарья Лаврова, настоящая Попутчица «куарт» Дрэяна-Артура, телохранительница Ренаты, погибшая в новосибирской квартире Саши… Беглый заключенный Гарик (и где-то носит его по сей день лихая судьба?)… Сам Александр Сокольников, покойный отец Ренаты… Андрей Серапионов, он же Фирэ… Роман Комаров, встретивший смерть в чеченском плену… Хусейн Усманов, «куарт» благородного Атембизе… Кто-то ныне жив, кто-то — нет…