Душехранитель

Гомонов Сергей

Этот мало кому известный Саша мог стать талантливым актером, но упустил бы главное. И в итоге он стал хранителем тела для той, которая была хранителем души — для Ренаты-Танрэй. Их бег начался, в согласии с проклятьем, в Краю Деревьев с Белыми Стволами. По пути верный страж все еще подхватывал и тянул вперед своих учеников. Он рвался в неизвестность, и никто не ведал, чем увенчается их с Попутчицей путешествие. Он чуял перед собой лишь зыбкую близость цели…

Сорок дней было отпущено ему. И не только ему.

Сердце, коэразиоре, Тессетен, все это время обездвиженное под гнетом смерти, получило короткую свободу и вырвалось в материальную реальность из мира грез. Воплотившись, как это не раз бывало и прежде, в перепуганном подростке, чувственная, мятежная ипостась Ала

привела к себе одного из своих учеников. Сердцу нужно было дать знать душе, что оно рядом, что вступило в игру и знает правила. Все осложнялось присутствием смерти, которая не властна была ни над волей, ни над духом. Испокон веков целью Разрушителя был разум, а разум олицетворял собой бывший муж Ренаты, красавец Николай Гроссман, так похожий на Ала, первого правителя страны Ин.

Но истекал срок. Телохранитель, верный страж, ценой своего воплощения, невзирая на боль, ужас перед гибелью материальной оболочки, на тоску вынужденного расставания с любимой, заслужил для своих «хозяев» право на существование. Но что за существование было у Ренаты и Николая без него! Атмереро ждала момента, спрятавшись в новом, только сотворяющемся вместилище. В теле, еще не имеющем, вопреки всем законам мироздания, души и питаемом лишь энергией своего сердца…

Впрочем, не пора ли уже забыть о законах? В сумбуре постоянного бегства не могло быть ничего упорядоченного, основательного, нерушимого…

Сердце и душа тринадцатого ученика, Коорэ… Да, это заслуживало бы отдельной истории, не будь история его отца и Учителя столь запутана и неясна. В «грубом» мире люди, олицетворявшие сердце и душу расколовшегося «куарт» Коорэ, будучи ровесниками, никогда не встречались. Более того: заочно они могли бы стать лютыми неприятелями, но, к счастью, даже не подозревали о существовании друг друга. Один из них, носивший имя Андрей, сжигал себя, переполненный силой. Второй, названный Владиславом, чувствуя свою ущербность, загнивал на корню, разрушался и бредил идеей самоуничтожения. И суицид почти состоялся — в тот момент, когда отец и сын наконец обменялись оболочками.

Сила души не позволила сгинуть тонущему телу. Для того, кто звался Владеющим Славой, началась новая, подчас удивляющая прежних его знакомых, жизнь. А для атмереро Ала это был не более чем очередной виток существования — без потери памяти, без утраты накопленного тысячелетиями опыта. Память неподвластной тлену души — вот мечта всех философов мира, бредивших реинкарнациями, загробной жизнью, эликсиром бессмертия…

На последнем отрезке он успел «подхватить» еще двух своих учеников, коим суждено было умереть в ближайшее время. Романа и Хусейна. Учитель не мог позволить им потеряться вновь. Ни единого лишнего движения не делал он, выполняя свою миссию. С точностью, которую принято называть «филигранной», душа сводила все и вся в единый центр, а в «тонкой» вселенной сердце нанизывало бусинки реальностей на ниточку, ставшую осью…

Именно Ишвар-Атембизе, двенадцатый ученик, и унаследовал оболочку, оставленную Учителем пред ликом каменного Сфинкса. Лишь Паском, явившийся, как и обещал, на эту землю спустя многие века и принявший облик старика-аксакала, знал все, что делает душа. Да, это был чужой Путь. Но он так походил на Путь самого кулаптра!..

А тем временем и разум вновь постигал уже когда-то пройденное и давно позабытое. Недолог век рассудка. Но Паском не ошибся, когда, лежа на шкуре буйвола в повозке, предрек: «Разумоднажды скажет свое последнее слово, тысячу раз до этого сломавшись и умерев». Трудно, почти невозможно любить и предчувствовать умом. Но в том-то и заключалась суть кары для Ала, чтобы сердце его научилось размышлять и терпеть, душа и разум — трепетать от любви, тело — помнить прошлое, говорить, не пользуясь словами, и без тени страха принимать неизбежность смерти.

Оставалось лишь дождаться тринадцатого ученика, всецело отдавшегося службе Разрушителю. И бдительность знающей все или почти все Ормоны притупилась. Она целилась в душу Коорэ, уверенная в верности сердца… Тогда-то Фирэ и был освобожден хромоногим полководцем. Ведь он выпросил у своей вечной супруги маленькую уступку,

разрешения поступить так, как захочется ему. И даже не скрывал, что его пожелание будет связано с Коорэ и с Танрэй…

…Теперь Ал знал: там, вдали от Перекрестка, если миновать аркаду реальностей, за колоннами храма его ждут ученики. Все тринадцать, собравшихся в Ростау, вспомнивших, готовых встретить Учителя или стать свидетелями его Восхождения. И Попутчица, готовая к его решению…

Что он чувствует сейчас? Ал и сам не может понять. Все происходило и происходит словно не с ним. Нет восторга, нет упоения. Спокойно, как будто ничего другого и не могло случиться. Обыкновенно, точно Ал подвергался такому ритуалу едва ли не каждый день. Лишь усталость, непомерная усталость напоминает ему, что все это не сон. Он получил то, чего жаждал, лишь тогда, когда перестал жаждать. Получил и принял как должное…

У него появился выбор: «взойти», подобно Паскому — то есть, возвращаясь сюда и не в силах окончательно забыть жестокий мир планеты под названием Земля, либо оторваться, стать чистым сознанием, переместиться дальше и, отдыхая от прошлого, спокойно ждать прихода своих учеников. Ал не ведал, что там, за горизонтом. Быть может, все изменится настолько, что он перестанет быть Алом и чего-то ждать. Это и тревожило, и приятно бодрило. Знать всё его неуемному сердцу было бы нестерпимо скучно.

Он посмотрел напоследок на горы, на изумрудную реку под обрывом, на белоснежные шары зданий родного города, на Радугу. И выбрал. Кто знает, что именно — однако Ал выбрал.

Легкая игривая улыбка скользнула по его губам…

…И летит, рассекая воздух, пылающая стрела Инпу…

Примечания

Нетеру — девять верховных божеств Древнего Египта (греч. Эннеада, т.е., Девятка).

Ка и Ба — (две ипостаси души в веровании древних египтян). Ка — одна из душ-сущностей человека. В «Текстах пирамид» Ка присуще только фараону и связано с идеей его божественного происхождения и могущества. В конце Древнего Царства складывается представление о Ка как о двойнике каждого человека, рождающегося вместе с ним и определяющего его судьбу. Ка изображается в виде человека, на голове которого находятся поднятые согнутые в локтях руки. Ба — что-то вроде астрального тела человека, в некоторых работах по египтологии его изредка называют «сердцем» или «средоточием». Предполагалось что после того, как смертные оставили физическое тело, Ба (или сила жизни) оставалось около гробницы, чтобы наслаждаться подношениями мертвецкой, но иногда оно улетало подобно птице. При этом всегда имелась опасность, что Ба потеряется. Одна из целей бальзамирования тела должна была предложить Ба цельное тело, пристанище даже после смерти. Тело и душа могли время от времени объединяться для того, чтобы выжить в потустороннем мире.

Апоп — (в егип. мифологии) огромный змей, олицетворяющий мрак и зло, извечный враг бога солнца Ра. Апоп обитает в глубине земли, где и происходит его борьба с Ра. Когда ночью Ра начинает плавание по подземному Нилу, Апоп, желая погубить его, выпивает из реки всю воду. В сражении с Апопом Ра выходит победителем и заставляет его изрыгнуть воду обратно. В другом мифе Ра в образе рыжего кота отрезает голову змею-Апопу под священной сикоморой (древом жизни) города Гелиополя (Инну или Он).