Шрифт:
Всем, кто ищет Потерянный Рай, посвящается…
Вечный покой сердце вряд ли обрадует,
Вечный покой — для седых пирамид,
А для звезды, что сорвалась и падает,
Есть только миг, ослепительный миг…
Тридцать спиц сходятся в одной ступице.
Авторы выражают глубокую признательность Элите Каимовой за помощь в
Часть 1. «Ритуал»
ЗА СОРОК ДНЕЙ.
Внезапно помещение заполнилось тревожным гулом.
Растворились тяжелые, окованные золотом двери, пропуская троих мужчин и женщину.
Гул нарастал.
Молодая жрица в темно-синей одежде шла чуть впереди своих спутников. На златовласой голове ее переливалась драгоценностями корона в виде крыльев сокола.
Мужчины из сопровождения жрицы относились к разным сословиям. В первом угадывался вельможа — и по одежде, и по уверенной походке. Второй, бедра которого прикрывал простой передник из белого гофрированного полотна, был рожден в семье простолюдинов, и лишь благодаря своим способностям добился положения жреца в храме Бену. Понять происхождение третьего человека — окутанного темными одеждами, в капюшоне, опущенном на лицо — было невозможно.
При появлении этой четверки стража почтительно склонила головы.
Со стен на вошедших взирал каменный бык.
Она видела себя со стороны и стала той самой жрицей, едва красавица в синем убранстве миновала барельеф быка… Она знала, что так не бывает, и все же так было.
Уста невидимых священнослужителей возносили молитвы богам Нетеру. Колонны храма уходили ввысь.
В центре зала находился большой водоем. Черным было небо, гневливым.
Все пятьсот сорок дверей захлопнулись, отрезая пути назад. Отныне выхода не стало, всё замкнулось в храме.
Жрица вскинула руки, и вслед за нею это сделали все служители святилища Бену, видимые или прячущиеся в темноте за колоннами.
— Воспоем рождение Пятого Солнца! — крикнула она звучным голосом, и эхо вознеслось в темноту.
Колонны вздрогнули. С невидимого дна послышались раскаты дальнего грома. Вода в бассейне засветилась.
— О, брат мой! О, великие боги! Дайте мне сил! — продолжала кричать женщина, пока смыкались вереницы людей, хватающих друг друга за руки.
И вновь она видела себя со стороны. Двухмерность восприятия нисколько не удивляла ее теперь. Она знала, что надо делать, и знание наполняло силами.
«Вельможа», «черный незнакомец» и «жрец-в-белом» встали вокруг нее.
Грохот приближался. Хор молящихся умолк. Гигантские колонны покрылись трещинами, осколки камней и облицовка полетели в бассейн. Все, кроме жрицы и ее спутников, пали в ужасе ничком на плиты пола.
Женщина
Вода засияла еще жарче, вспенилась, выпуская на волю нечто неведомое. И, распахнув крылья, из пучины стрелой вылетела огромная птица.
И тут все опрокинулось, ярко запылало освобожденное солнце. Черное небо осталось внизу. А птица запела.
Тогда жрица поняла, что еще слишком рано, что никто из них не готов к тому, чему суждено сбыться.
— Не надо! — закричала несчастная, судорожно хватаясь за бортик бассейна в попытке выбраться из воды и понимая, что все кончено.
Она видела себя со стороны. Она существовала одновременно в двух местах, но единое отчаянье владело ею в обеих ипостасях.
Локоны солнца обратились безжалостными протуберанцами, и волна огня захлестнула птицу. Черный прах посыпался вниз, в черную воду.
Женщина знала, что собрать нужно все до последней частички. И тогда, только тогда…
— Ох, нет! — вырвалось у нее, когда пространство вскрылось огненными порталами и выпустило саламандр, готовых растащить пепел сожженной птицы.
…Собрать все до последней частички, и тогда…
— Назад! — крикнула жрица, пытаясь задержать хотя бы одну ящерицу.
На помощь ей ринулся «черный незнакомец». Она посмотрела в темное пятно на месте его лица, полускрытого капюшоном, напрасно желая отыскать взгляд:
— Помоги мне, Ал-Анпа! — шепнули ее губы. — Время — назад!..
Он покачал головой. В руках его извивалась огненная саламандра, кусаясь и обжигая незащищенную плоть.
А с небес падал черный снег…
— О, боже! — подскочила полуослепленная Рената. — Не прикасайтесь ко мне!
Перед ее глазами все плыло и мерцало. Ладонь упиралась в мокрую от слез диванную подушку, волосы хранили запах вельветовой наволочки: в чужом доме запахи всегда воспринимаются острее. Распухшие веки казались Ренате тяжелыми, будто на них положили мертвецкие пятаки.
Кто-то приблизился к ней. Смутный, черный силуэт. Девушка вжалась в спинку дивана.
— Кто вы?! — взвизгнула она, и тут наконец пелена упала с ее глаз.
— Т-ш-ш-ш!
Она узнала отцовского телохранителя.
— Не надо кричать… — он склонился над нею. — Это я.
— Саша?.. — девушка немного успокоилась и начала озираться. — Я что — спала?!
Реальность вернулась, а вместе с нею — страх с иным привкусом, нежели испытывала Рената (или не Рената?) во сне. Тревога, еще не до конца осознанная, скрутилась холодным тяжелым клубком где-то у сердца. Что было? Что случилось до сна?..
У закрытого окна, одним коленом опершись на тумбочку, стояла Даша и смотрела вниз. Короткие, цвета красного дерева, волосы, джинсы в обтяжку, спортивная ветровка — недаром широкоплечую и узкобедрую Дарью частенько принимали за парня.