Душехранитель
Шрифт:
Воинство рассыпалось огненными ящерицами.
Полководец вскочил на коня и полетел в знойную пустыню.
Тысячи людей возводили невиданный со времен последнего Потрясения гигантский монумент. Его архитектор не был прирожденным ори: не обтекаемые, идеально круглые линии, но четкие грани треугольника были положены в основу этого сооружения. И, тем не менее, полководец знал, что и это — верный путь. Здесь — соприкосновенье разума и души. Здесь — геометрия Вечности.
Юный правитель стоял в своей колеснице. Десятки жрецов поддерживали его силы, и монумент ткался —
Правитель залюбовался слаженными действиями племянника и его духовенства. Осеннее равноденствие на сорок смертей и возрождений солнца умалило власть Разрушителя над сердцем полководца.
— Дядя? — вопросил юноша. — Верно ли я действую?
— Да, мой мальчик! Да, племянник, верно!
— Но, мне кажется, мать и отец забыли обо мне навеки…
— Нет, Коремхеб, они идут к тебе. Весы Маат [9] будут качаться из-за тебя, но прямых дорог не бывает. В течение сорока дней я смогу способствовать тебе. Но не более. Потом — беги прочь от меня. Что есть сил. Туда, к храму Бену. Там найдешь спасение. Давай же, на чем ты остановился в своем созидании?..
9
Маат — егип. символ Истины. См. комментарий{5}
…Тем временем огненные порталы открылись. Воинство полководца узрело капли его души — пепел сгоревшей птицы. Да, для служителей огня сие было животворными каплями. Из смерти восстает жизнь. Всегда.
Воины бросились подбирать обрывки целого. Они уворачивались от гнева защитников храма, они гибли, но соединяли некогда разрушенное. Невзирая на боль, на муки. Но чинимые жрецами помехи укорачивали срок их жизни.
— Помогите же мне! — кричала огненновласая жрица Бену. — Во имя великого Оритана!
Немур служил истине. Служил им всем — и лишь одному. Но теперь противоречие лишило его мощи. Каменный бык хлестнул себя хвостом по крутым бокам, взревел, мотнул прекрасной, увенчанной острыми рогами головой и… замер в гранитной неподвижности.
Без Немура идущие от разума чары колдуна были бессильны, меч-атаме капюшоноголового воина Ал-Анпа утратил магию духа. Разум, тело и душа — ничто без сердца. Белый жрец-послушник Хава, обнимая колонну сокрушаемого храма Бену, с ужасом следил за боем.
— Немур! — воскликнула Нефернептет, прижимая к себе прах птицы, будто ворох свитков с песнями гения. — Отчего ты оставил нас, Немур?!
Каменный тур не ожил, не ответил.
— Во имя Оритана! — простонала жрица.
Вот припал на одно колено и раненый Ал-Анпа.
— Ал-Анпа! — вскричала женщина. — Только не ты!
— Прости, Танрэй! — прохрипел из-под капюшона аколит верховного жреца. — Ты должна остаться одна…
— НАКОНЕЦ-ТО!!! — взревел идущий отовсюду и ниоткуда голос полководца. —
И сокрушились колонны…
Москва, чудовище-мегаполис, громадный золотой Дракон, столь же опасный, сколь и прекрасный, разрушила ту сказку, которую Рената с Сашей, словно забыв об угрозе, сотворили за три дня в своем уединенном мире. И снова вспомнился проклятый «дипломат», неутомимые преследователи, смерти отца, Артура, Дарьи… Снова, чтобы выжить, надо быть на взводе, на грани фола…
Саша бросил джип на первой же автостоянке. Парни-сторожа критически оглядели эту рухлядь и с явной неохотой выдали ему квитанцию.
— Что теперь? — спросила Рената. — Я плохо знаю Москву. Далеко мы сейчас от Бибирево?
— Далеко. Но есть спасение.
Саша обнял ее за плечи и указал на вход в метро.
Однако прежде чем спуститься в подземку, они подошли к таксофону, и молодой человек набрал какой-то номер. Из разговора девушка узнала, что Сашиного собеседника зовут Михаилом и что тот готов к их приезду.
— Дай точный адрес… — попросил телохранитель и, выслушав загадочного Михаила из Бибирево, отозвался: — Нет, не на машине. На метро…
— Кто это? — поинтересовалась Рената, когда он повесил трубку.
— Мой бывший однокурсник, Мишка. Он нас ждет.
— Актер?
— Нет. Сама увидишь.
Выйдя на нужной станции, беглецы огляделись. Саша указал направо.
Хотя московский метрополитен по сравнению с новосибирским захламлен донельзя, а многие станции имеют, прямо сказать, заброшенный вид, Ренате очень нравились местные эскалаторы. Подземка в Москве расположена гораздо глубже под землей, а потому ехать на самодвижущихся ступеньках можно долго, задумавшись о чем-то своем. Потолочный свод над эскалатором отделан панелями, создающими зрительный эффект взлета ввысь. Ты словно стартуешь в небеса, даже голова слегка кружится, и ты невольно придерживаешься за резиновый барьер…
А здесь (на этом самом месте, вспомнила Рената) тогда сидел парнишка и играл «Вальс-бостон» Александра Розенбаума. В этом переходе тоже почти ничего не изменилось…
Однокурсник Саши оказался долговязым блондином с широкими плечами, квадратным хмурым лицом и круглыми очками в стиле Пьера Безухова. Он пропустил гостей в свою однокомнатную квартирку и хватко пожал руку приятеля.
— Ну. Привет! Ты где. Пропал.? — «печатал» он отрывистые, очень членораздельные фразы трубным, слегка раскатистым голосом. Это было похоже на сеанс чревовещания. — Сто лет. О тебе. Не слышал.!
— Знакомьтесь: Миша — Рената, — Саша повел рукой от «чревовещателя» к Ренате и обратно.
Миша взглянул на нее колючими голубыми глазами, еще более едкими из-за сильно увеличивающих линз, и, протянув ей ладонь, представился самостоятельно:
— Михаил. Фобосов. Приятно познакомиться.
Рената очень постаралась удержать свою улыбку в пределах приличия: его манера «вещать» ужасно ее смешила, а тут еще и «Фобосов».
— У вас такая фамилия… веселая! Редкая, в смысле…
Хозяин остался невозмутим, словно верблюд. Это сходство было еще более сильным из-за его манеры держать голову все время чуть откинутой, взирать свысока и медленно пожевывать жвачку.