Души моей тень
Шрифт:
– Раз вы тут все одна большая, древняя семейка, почему меня хотели упрятать? Не всё ли равно сто лет я, то есть этот самый дух, прожил здесь или нет?
– Мы не семья и очень скоро ты сам это поймёшь. Изгои и стукачи есть везде, так же, как и те, кто недоволен сложившимися порядками или властью Вождя.
– А ты, выходит, во мне так уверена?
– Я ни в ком не уверена, только благодаря этому я так долго живу.
Помолчав, она добавила более миролюбиво:
– Думаю, у тебя хороший потенциал. Я поговорила с Эриком, тем парнем, что тебя привёз, он не сказал о тебе ничего плохого, что уже достижение, поверь.
Тот громила –
Может, Венди и рассчитывала, что такая «похвала» заставит меня залиться нежным румянцем смущения, но в итоге добилась она прямо противоположного эффекта. Я себя ощущал какой-то дворовой собачонкой, которую подсунули элегантной даме, пришедшей изначально за чистокровным хаски. Так и вижу этот диалог:
«Не изгадит ли он мне всю мебель? – спрашивает она у продавца, с сомнением оглядывая подсунутую дворняжку».
– …Эрик упомянул, что ты слишком импульсивен и эмоционален, но не лишён мозгов, – донёсся до меня флегматичный голос Венди и воображение тут же дорисовало ответ продавца в лице Харона:
«– Не должен, – отзывается он, с тем же сомнением кидая взгляд на дворняжку, – но шторы с окон хотя бы на первое время всё же снимите».
Несмотря на долгое кружение через дворы, до спального района мы так и не добрались. Вместо этого машина затормозила в аккурат у одной из новеньких многоэтажек ярко-синего цвета. Выбравшись вслед за Венди, я окинул взглядом чистенькую клумбу с пожухшими кустами, затем электронное табло над подъездом с крупными цифрами «02:48».
Почти три часа ночи. Неудивительно, что я уже на ходу сны вижу.
– Я привыкла к одиночеству и простору, так что для тебя я решила выделить одну из своих квартир, – с улыбкой объявила Венди, едва кивнув при этом водителю. Ни слова не говоря, тут достал из бардачка связку ключей, вручив её мне.
– Шестнадцатый этаж, квартира сто сорок восемь. И да, хорошенько выспись, на завтра я приготовила для тебя богатую программу.
– Я кого-то должен убить?
На лице Венди так и застыла приклеенная улыбка, лишь уголки губ в нерешительности поползли вниз, словно не понимая, что от них требуется.
– С чего вдруг такие дикие предположения?
– Ты поручилась за меня перед Вождём ценой своей репутации, вызвалась всему обучить, выделила квартиру… Уж извини, на филантропа ты не похожа, значит я что-то должен сделать в обмен на все эти блага. Почему бы нам тогда не отложить все эти вежливые расшаркивания и не перейти к делу?
Теперь уголки её губ вновь поползли вверх, на сей раз более уверенно. Венди залилась коротким, хорошо отрепетированным смехом.
– Любишь конкретику – это хорошо. Но вот сгодишься ли ты на что-то покажет время. А пока доброй ночи, Фред.
Подъезд оказался таким же образцово «причёсанным», как и клумбы у входа, и колонны балконов, ещё не успевшие утратить первозданного зеркального блеска. Всё словно кричало со всех сторон о благонадёжности. Не иначе как квартиры здесь выдают после проверки у психолога и психиатра, а соседей подбирают по социотипам: чтоб никаких Робеспьеров рядом с Достоевским, нечего тут психологический климат району портить!
Добравшись до заветного сто сорок восьмого номера на двери, я повернул ключ. Замок щёлкнул, в ночной тиши прогремев как раскат грома посреди погожего майского денька. Помедлив, я перешагнул порог, вслепую нашарив на стене переключатель.
Надо признать, эта квартира была явно лучше той, в которой мне приходилось жить до этого. Маленькая
Покончив с изучением содержимого шкафчиков, в которых ничего не оказалось, и осмотром пары постеров в стиле поп-арт, я переключил своё внимание на книжную полку. Как и всё остальное в этой квартире, новенькие обложки всем свои видом показывали, что оказывались в руках не более двух раз: когда их выкладывали на витрину в магазине и когда выставляли здесь.
Стянув с ног кроссовки и погасив свет, я улёгся на кровать прямо поверх покрывала. На ум тут же пришло воспоминание о старой квартире. Я всё собирался купить новые ночные шторы, но всякий раз вспоминал об этом в тот момент, когда ложился спать и морщился от света фонарей. Помню, как отворачивался к стене и засыпал под тихий шорох колёс по асфальту и то, как ровные полосы света от их фар торопливо пробегали по стене. Всё то, что когда-то раздражало меня до зубовного скрежета, теперь оказалось подёрнуто нежной дымкой ностальгии. Мне не хватало этих полос света и шороха колёс. Но вместо этого была только тишина.
Когда я распахнул глаза, солнечный свет уже залил дом, добравшись до моего письменного стола. Подняв голову и убрав приклеившийся к щеке лист бумаги, я огляделся по сторонам. В воздухе витала влага, видно, совсем недавно прошёл дождь. Сколько же я так проспал?
Убрав в сторону перьевую ручку, с которой уже успели упасть прямо на столешницу несколько чернильных капель, благополучно засохнув и намертво въевшись в древесину, я взял в руки свою записную книжку.
«20 октября, первые впечатления уже не соответствуют той версии, что рисовали в наших головах все эти годы. По дороге сюда я воображал, что окажусь среди дикарей, живущих в домах из веток и шкур. Картина того, как я буду просвещать племя, орудующее самодельными копьями из камней, была такой натуральной, что мне потребовалось немало времени, чтобы перестроиться. Начнём с того, что их дома схожи в нашими, пусть и лишены архитектурной изысканности форм. Глинобитные, приземистые, но достаточно надёжные, чтобы укрыть от непогоды и согреть в холода. Сами жители в большинстве своём немногословные и хмурые, но это скорее связано с их недоверием к чужеземцам. Одним словом, здесь огромный простор для моей статьи, так что…»