Души моей тень

Тихая Таисия

Отодвинувшись от стола, я потянулся, стряхивая остатки сна. Видно, на этих строчках меня и сморило. Совсем ничего не помню. Надо бы размяться. Прихватив с собой записную книжку и карандаш, я отправился на сбор новых интересных фактов.

Прежде всего меня здесь интересовали тотемы. Особенно смущало их неумеренное количество и то, как хаотично они разбросаны по всему городу, словно их не возводили, а они сами прорезались из-под земли. Работа журналиста заносила меня в самые разные уголки нашего многогранного мира, но везде

неизменно находились общие точки соприкосновения, доказывающие как цикличность истории, так и загадочную ментальную связь между народами в отношении быта.

Я замер напротив одного из тотемов. Того, что располагался прямо на перекрестье четырёх дорог. Запрокинув голову, я козырьком приставил руку ко лбу, силясь разглядеть верхушку деревянного истукана. Как правило, такие тотемы носят исключительно религиозный характер и часто располагаются в каком-то одном месте, где проводят обряды и читают молитвы. Странный город.

– Прошу прощения, – остановив наугад одного из местных, так неосторожно оказавшегося поблизости, я растянул губы в дежурной улыбке, – вы можете рассказать мне о назначении этого тотема? Его названии?

Мужчина окинул меня таким взглядом, словно пытался прикинуть, заслуживаю ли я ответ. Такая реакция меня даже насмешила, хотя я и попытался это всячески скрыть.

– Спросите лучше Мираклу, – он махнул рукой куда-то вправо, – она должна быть у реки.

Я хотел расспросить его поподробнее о загадочной Миракле, но местный, словно уловив мой настрой, поспешил ретироваться. Что ни говори, но в отношении к чужеземцам они всё-таки настоящие дикари!..

Проходя по безымянным улицам, я с неприкрытым интересом вертел головой по сторонам. Теперь, идя без той нервной спешки, в которой я шёл тут в первый день приезда, я обнаружил, что дома индейцев далеко не так однолики, как показалось вначале. Были здесь и совсем крошечные постройки, и большие дома в два этажа, однако жители и тех, и других не забывали о том, чтобы украсить своё жилище. Словно гонфалоны на замковых стенах, с подоконников тут и там свешивались плетёные полотна, каждое со своим уникальным орнаментом. Наметив себе на будущее обязательно сделать хоть несколько набросков в качестве иллюстраций для статьи, я едва не прошёл мимо местной речушки.

Поначалу я решил, что здесь никого нет и хотел даже разворачиваться назад, но вовремя приметил девушку, собирающую камушки у самой кромки воды. В отличие от остальных, она была одета в точности так, как я представлял себе одежду индейцев: сшитое из шкур платье-куб с прорезями для рук и уже знакомым орнаментом по подолу, да несколько перьев, прикреплённые на концах кос. Пока я гадал, как окликнуть её, девушка сама повернула голову в мою сторону. Затем, всё также не проронив ни слова, она поднялась с колен, держа перед собой горстку собранных камешков.

– Вы искали меня.

Я согласно кивнул, только после этого сообразив,

что это и не было вопросом вовсе. Скорее констатацией факта. Почему-то в тот момент в моей голове стало совсем пусто, но в своё оправдание могу сказать, что её необычная внешность завладела бы вниманием совершенно любого человека. Прежде всего, меня удивила её кожа, гораздо менее смуглая, чем у прочих, словно кофе, разбавленное молоком. Иссиня-чёрные, густые волосы, собранные в две тугие косы, оттеняли её глаза: тёмно-карий и серый, который вначале я даже принял за незрячий.

Спохватившись, что пауза слишком уж затянулась, я поспешил представиться:

– Вы, должно быть, Миракла. Моё имя…

– Мне известно ваше имя.

Как и во всех местных, в ней читалась та же настороженность: во взгляде исподлобья, в плотно сомкнутых тонких губах, налитых багрянцем.

– Раз уж вам известно всё на свете, тогда, наверняка, известно и про тотемы? – поинтересовался я, тут же удивившись собственной язвительности.

В лице Мираклы что-то неуловимо поменялось. Серый глаз излучал ту же настороженность, что и прежде, в то время как в карем словно заплясал смешливый огонёк. Плотно сомкнутые губы изогнулись в кривой ухмылке, окончательно поделив лицо, как театральную маску, на две части: весёлую и грустную.

– Некоторые вещи невозможно понять, пока не прочувствуешь на своей шкуре.

Раздавшийся за моей спиной оклик заставил меня обернуться, но вместо глинобитных домов я увидел одну только черноту.

Глава 5

Я распахнул глаза, словно кто-то нажал кнопку «Вкл.» в моей голове. Я спал? Определённо, хотя голова неправдоподобно ясная. Ни тебе сонных потягиваний в кровати, ни «ещё пять минуточек», прямо киборг какой-то!

Мне потребовалось меньше минуты, чтобы понять где я, почему так темно и вспомнить весь прошлый вечер, теперь кажущийся ещё более диким и нереалистичным, чем вчера. Куда больше времени у меня ушло на поиск причины, по которой я теперь должен жить. Предшествующие годы я преследовал цель взобраться по этой треклятой карьерной лестнице, затем, добившись этого, не утратить дружеские связи, с момента моего повышения либо распавшиеся, либо обретшие заискивающий характер.

Да, весь последний месяц я ненавидел свою работу, извечные пробки по дороге в офис, переработки, ставшие нормой, но теперь, лишившись этого, я понял, что именно эти раздражающие мелочи и были тем каркасом, на котором держалось желание встречать новый день.

«Ещё два дня и выходные», «ещё три месяца и отпуск», «ещё пятнадцать минут и буду дома» – ежедневная морковка перед носом, заставляющая делать шаг за шагом. А что теперь займёт их места? «Ещё пара часов и можно будет пойти кого-нибудь загрызть»? Какие бы мотивы не преследовала Венди, вчера я был рад её вмешательству, но теперь до меня запоздало дошло, что я всего лишь променял одну клетку на другую.