Души военные порывы

Зарин Сергей

Вот и рисовали те узоры на наших сердцах скороговорящие связисточки, да юркие и напористые медсестрички с санбата. Не всем, конечно, любви той хватало, так как не на всех тех девчонок Родина в окопах напасла. Но даже одного созерцания буйного расцвета чьих-то отношений со стороны, порой, бывало достаточно. Переживал за них, как за свои, всячески опекая и оберегая, казалось бы, чужие чувства. Конечно, они были нам не чужими.

Так что, была ли на фронте любовь? Конечно, была! Не одна? Нет. И даже не три. Лечит ли любовь? О-оо! На войне у нее поистине целительная сила массового поражения! Калечит ли? Только тех, кто калека

с рождения. Калека в том смысле, что разум у него хромает на обе ноги и козлячий хвост. Хвост у умишек подобных людей действительно козлячий – встречал, знаю, плююсь.

А может и не жалели нас девчонки, сейчас не разобраться уже. Порой мне кажется, что в ту военную пору у восемнадцатилетних феечек пробуждалась древняя сила, которая зовется именно «женской мудростью». И те, вчерашние «курицы», что подвергали засилью все сети мира всякими «няшками», «лайками» и «мимимишными» зверьками, вызывая лютое негодование всего прогрессивного человечества, в условиях окопа преображались в, поистине, волшебниц. Не все, конечно, и не всегда, но… почти все и почти всегда.

А волшебницы творили чудеса: одна бесстрашно разила врага, вселив в себя дух Людмилы Павлюченко, другая держала на себе целый полк, и эту богиню хозчасти (и не надо смеяться тут!) слушались даже бездушные трактора, которые артачились везти нужное нам ВСЁ. Что уж говорить про коней и, тем более, мужиков под ее началом? И у тех и у других даже сомнений не вызывало, кто есть истинный вожак табуна.

Но больше всего волшебниц обитало, разумеется, в медчастях и госпиталях. И вот про них-то я и хотел бы сейчас рассказ повести.

Восстановление искалеченных кадров буквально шло не по дням, а по часам – такова была сила Любви, что щедро лилась на, иссушенный жаром напалма, солдатский сухостой душевной конституции. И девочки знали это, делясь живительными гранами вселенского здоровья с нами, обладателями желтых и красных полос состояния «хилпойнтов», как часто выражались теперь уже бывшие участники бывших «шутеров» бывшей виртуальной реальности от первого лица. Теперь их первое, и единственное, лицо участвовало в реальных шутерах, разительно отличающихся от их предыдущего, богатейшего опыта кибервойны.

Девочки нас любили. Каждому нуждающемуся всегда находилась пара. Почему-то всегда. Я не знаю, почему. А тогда я таких вопросов себе и не задавал даже. Не задавал по одной причине: среда тотального насилия меняет философию, выметая из нее демагогию, аксиологию и амбивалентность разом. Мы просто принимали жизнь таковой, какая она есть. И это и была свобода, скажу я тебе. Чистая и незамутненная. По крайне мере, намного чище, чем я встречал до этого – мы делали то, чего желали. И – главное, что отличает Ту Самую Свободу от мнимой – мы не делали того, что нам было не по душе. Мы не делали того, чего делать не хотели. И это была свобода.

А когда лишь потакаешь своим желаниям – это не свобода. «Делаю что хочу» – это священный принцип убогих и рабов: таким просто достаточно внушить, чего же они «хотят», и всё. С этого момента всё их стадо – твое.

Итак, девочки поднимали нас из инвалидных кресел, а многих и из могил и отправляли на фронт. Точнее, мы сами бежали туда, порой даже в охотку. Но горе приходило к тому, кто использовал их Любовь в целях остаться в госпитале на-подольше. Кара была ужасна! И лучше я ее пересказывать здесь не буду… Скажу лишь, что бедолага один

черт выметался в окопы, но только с той лишь разницей, что покровительства женщин он на время лишался. Девушки и женщины, что встречали его уже на передовой, каким-то из своих шестидесяти шести чувств безошибочно угадывали такого «слабодуху» и всячески отравляли ему, и без того нелегкую, вшивую жизнь.

На самом деле вшивую – тебе это известно: наряду с девушками, нашего тепла искали и эти вечные шестиногие спутники солдата.

– Наркоша, посмотри, шо там у меня ползает?

– Сам смотри, если шибко соскучился! А если так уж свербит – могу своих показать, у них, по ходу пополнение вчера было – полночи на затылке гулянки устраивали!

Выбивание вшей из одежды – стандартная процедура подготовки к отбою. Выходили все с подветренной стороны, желательно на какой-нибудь водоем (у нас его заменяла обрезанная по-вдоль пятикубовая цистерна), снималась одежда, вплоть до исподнего, и все войска «подкожного противника» выхлапывались в воду. Иногда поверхность воды смазывалась каким-нибудь моторным маслом, чтоб уж, значит, наверняка.

Девушки, по первости, стеснялись таких публичных процедур, но потом быстро понимали, что, когда ведется бой, прелестей вокруг не замечают, и тоже, с задорным остервенением, освобождали оккупированные территории. Да и стоять, ждать своей очереди, порой не было никакого терпения: вши на других телах, едва заслышав хлопки одежды, начинали активнее зарываться в плоть у тех, кто стоял в такой очереди. А может, и связь у них какая-то была с теми, кто попал под раздачу. Так что… в атаку все шли сообща, плечом к плечу, так сказать. Ну, иногда и другим к другому тесно прижимались…

Что? Да не-ет, не всегда у нас вши-то были. Просто так, набегами, бывало изводили подразделение неделю-другую. А больше-то и нельзя было – тиф, и прочие нехорошие болезни были обеспечены. А с ними ты в госпитале поддержки не получишь, так как хворь та «не боевая», даром что на фронте полученная.

А так медицинский корпус довольно быстро и оперативно справлялся с интервенциями, при условии, конечно, что и мы соблюдали все условия амбулаторного режима. А мы соблюдали – в жару и безветрие мы сами ощущали себя противными вшами: над позициями стоял нестерпимый дух уксуса и прелых боевых тел. Та еще смесь!

***

Была такая фея и у меня. В госпитале нашел, а как же? Жила она на третьем этаже, носила имя Кармелита. Да, она. И ей еще относительно повезло – оставшиеся без умственных нагрузок мозги мамашек мирного времени и не такое вычудивали со своими детишками. Возможно, по этой причине, она носила простое и привычное русскому уху имя – Лида, сократив заграничный оригинал до приемлемого варианта.

Русская барышня славянской внешности носила имя чернявой героини мексиканского (или какого там?) сериала о сопливой любви. Но моя Кармелита была не чернявой. Была она смешнявой. И острой на язык сестричкой, что было просто обязательным для них всех. В чем мы, пациенты, были железобетонно уверены: барышни принимались на службу строго в соответствии с Табелем Необходимых Требований медперсонала, где язвительность, сарказм и показное равнодушие стояли под номерами 1, 2 и 3 соответственно… А если к этим качествам подключалось еще и природное чувство юмора, то таких боевых единиц опасались даже доктора, а ведь они тут все – не ниже подполковника.