Душистые ветки акации белой

Толстой Алексей Константинович

* * *

Что за грустная обительИ какой знакомый вид!За стеной храпит смотритель,Сонно маятник стучит;Стукнет вправо, стукнет влево,Будит мыслей длинный ряд,В нем рассказы и напевыЗатверженные звучат.А в подсвечнике пылаетДогоревшая свеча;Где-то пес далеко лает,Ходит маятник, стуча;Стукнет

влево, стукнет вправо,Все твердит о старине;Грустно так; не знаю, право,Наяву я иль во сне? Вот уж лошади готовы —Сел в кибитку и скачу, —Полно, так ли? Вижу сноваТу же сальную свечу,Ту же грустную обитель,И кругом знакомый вид,За стеной храпит смотритель,Сонно маятник стучит…

Лето 1856

* * *

Не верь мне, друг, когда, в избытке горя,Я говорю, что разлюбил тебя,В отлива час не верь измене моря,Оно к земле воротится, любя. Уж я тоскую, прежней страсти полный,Мою свободу вновь тебе отдам,И уж бегут с обратным шумом волныИздалека к любимым берегам!

Лето 1856

* * *

Острою секирой ранена береза,По коре сребристой покатились слезы;Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй!Рана не смертельна, вылечится к лету,Будешь красоваться, листьями убрана… Лишь больное сердце не залечит раны!

Лето 1856

* * *

Усни, печальный друг, уже с грядущей тьмойВечерний алый свет сливается все боле;Блеящие стада вернулися домой,И улеглася пыль на опустелом поле.Да снидет ангел сна, прекрасен и крылат,И да перенесет тебя он в жизнь иную!Издавна был он мне в печали друг и брат,Усни, мое дитя, к нему я не ревную! На раны сердца он забвение прольет,Пытливую тоску от разума отыметИ с горестной души на ней лежащий гнетДо нового утра незримо приподымет.Томимая весь день душевною борьбой,От взоров и речей враждебных ты устала,Усни, мое дитя, меж ними и тобойОн благостной рукой опустит покрывало!

Август 1856

* * *

Да, братцы, это так, я не под пару вам,То я весь в солнце, то в тумане,Веселость у меня с печалью пополам,Как золото на черной ткани. Вам весело, друзья, пируйте ж в добрый час,Не враг я песням и потехам,Но дайте погрустить, и, может быть, я вас.Еще опережу неудержимым смехом!

Август 1856

* * *

Когда

кругом безмолвен лес дремучийИ вечер тих;Когда невольно просится певучийИз сердца стих;Когда упрек мне шепчет шелест нивыИль шум дерев;Когда кипит во мне нетерпеливоПравдивый гнев;Когда вся жизнь моя покрыта тьмоюТяжелых туч;Когда вдали мелькнет передо мноюНадежды луч;Средь суеты мирского развлеченья,Среди забот,Моя душа в надежде и в сомненьеТебя зовет;И трудно мне умом понять разлуку,Ты так близка,И хочет сжать твою родную рукуМоя рука!

Август или сентябрь 1856

* * *

Сердце, сильней разгораясь от году до году,Брошено в светскую жизнь, как в студеную воду.В ней, как железо в раскале, оно закипело:Сделала, жизнь, ты со мною недоброе дело!Буду кипеть, негодуя, тоской и печалью,Все же не стану блестящей холодною сталью!

Август или сентябрь 1856

* * *

В стране лучей, незримой нашим взорам,Вокруг миров вращаются миры;Там сонмы душ возносят стройным хоромСвоих молитв немолчные дары;Блаженством там сияющие ликиОтвращены от мира суеты,Не слышны им земной печали клики,Не видны им земные нищеты;Все, что они желали и любили,Все, что к земле привязывало их,Все на земле осталось горстью пыли,А в небе нет ни близких, ни родных. Но ты, о друг, лишь только звуки раяКак дальний зов в твою проникнут грудь,Ты обо мне подумай, умирая,И хоть на миг блаженство позабудь!Прощальный взор бросая нашей жизни,Душою, друг, вглядись в мои черты,Чтобы узнать в заоблачной отчизнеКого звала, кого любила ты,Чтобы не мог моей молящей речиНебесный хор навеки заглушить,Чтобы тебе, до нашей новой встречи,В стране лучей и помнить и грустить!

Август или сентябрь 1856

* * *

Лишь только один я останусь с собою,Меня голоса призывают толпою.Которому ж голосу отповедь дам?В сомнении рвется душа пополам.Советов, угроз, обещаний так много,Но где же прямая, святая дорога?С мучительной думой стою на пути —Не знаю, направо ль, налево ль идти?Махни уж рукой да иди, не робея,На голос, который всех манит сильнее,Который немолчно, вблизи, вдалеке,С тобой говорит на родном языке!