Душной ночью в Каролине
Шрифт:
Она невольно представила себе эту девицу и не смогла удержаться от сравнения, хотя и не хотела этого делать. Потом с возрастающим чувством стыда Дьюна увидела себя в камере – вот она приподнимается на цыпочках и целует человека, вера в которого охватила ее так внезапно и властно. Теперь, когда эта вера ушла, ее поступок казался вульгарной выходкой. Дьюна обхватила плечи, словно ей вдруг стало холодно, и подумала: какой же все-таки она была дурой! До чего же наивно предполагать, будто воспитание и так называемые приличия хоть когда-нибудь смогут обуздать
От этой мысли Дьюну передернуло, и слезы гнева навернулись на ее глаза. Она все еще одиноко сидела на скамейке, когда обеспокоенный Эндикотт разыскал ее и проводил в дом.
Субботним утром, в самом начале десятого, Делорес Парди услышала звонок в дверь. Первым ее побуждением было подойти к зеркалу: откуда девушке знать, кто может к ней невзначай заглянуть? Но когда она открыла дверь и увидела черное лицо Вирджила Тиббса, ее настроение резко изменилось.
– Для черных вход со двора, – фыркнула она.
– Не для всех, – сказал Тиббс. – Я пришел повидать твоего отца.
– Забудь, как сюда ходить, – приказала она и захлопнула дверь перед его носом.
Минутой позже на пороге показался сам Парди, на лице которого было написано глубокое отвращение.
– Катись отсюда, – сказал он. – Нечего тебе тут ошиваться.
– Вам все же придется меня выслушать, – ответил Тиббс и спокойно шагнул в дом мимо опешившего хозяина. – Я из полиции. Мне нужно поговорить с вами и с вашей дочерью.
– Я и без того знаю, кто ты такой, – вызверился Парди. – А теперь выкатывайся, не то я нарублю из тебя дров.
– Только попытайтесь, – отозвался Тиббс, – и я не отвечаю за то, что тогда будет. Двое таких уже попробовали вчера вечером.
– Угу, я слыхал про это. Ты и твой дружок набросились на них в темноте и измолотили железяками. Один теперь в больнице.
– Вам бы лучше присесть и помолчать, если вы не хотите к ним присоединиться, – посоветовал Тиббс. – А вообще должен предупредить, я не собираюсь проглатывать хамство ни от вас, ни от кого другого. Вы сами пришли в полицию со своим заявлением. Я здесь, чтобы переговорить об этом.
– Не об чем тут больше разговаривать, – сказал Парди. – И я не позволю всякому черному рассиживаться у меня в гостиной.
Тиббс вошел в гостиную и сел.
– Я пришел сюда, чтобы помочь вам не попасть за решетку, – сказал он.
Появилась Делорес.
– Па, выстави его отсюда, – потребовала она.
– Я уйду, когда мне понадобится, – сказал Тиббс. – Но прежде чем мы кончим этот разговор, вы сами поймете, что мой приход – величайшая удача для вас.
– Черные и кошки – к несчастью, – сказала Делорес.
– Мистер Парди, – начал Тиббс, открывая прения, – вы и ваша дочь пришли в полицию и заявили, что ее обидел некий мужчина. Теперь ваша святая обязанность оградить ее честь и наказать виновника.
– Это
Тиббс кивнул, будто бы соглашаясь с этим.
– Да, я помню, вы так и заявили. Конечно, это очень удивило шефа, как-никак мистер Вуд прослужил в полиции не один год и всегда производил впечатление очень достойного человека.
– Он сидит в тюрьме за убийство! – Парди повысил голос почти до крика.
Тиббс снова кивнул:
– Мне это известно. Я, конечно, не собираюсь разглашать тут служебные тайны, но, может, для этого есть причина, о которой вы не догадываетесь. Однажды мне пришлось просидеть за решеткой почти три недели, пока мой сосед по камере не проговорился кое о чем, что было очень нужно полиции.
– Черномазый легавый, – облегчил душу Парди.
– Итак, о деле вашей дочери, – спокойно продолжал Тиббс. – В подобных случаях все быстро заканчивается, если мужчина признает свою вину и готов отвечать за последствия. Но Вуд человек упрямый. Он начисто от всего отказывается. Поэтому придется прибегнуть к экспертизе. Если, конечно, вы не поможете мне припереть его к стенке.
– То есть тебе надо, чтобы я все повторила? – спросила Делорес.
– Какая там еще экспертиза? – пожелал узнать Парди.
– Ну, в случаях такого рода должно быть сделано множество всяких анализов. Это предусмотрено законом. Понимаете ли, мужчине очень сложно доказать, что между ним и девушкой ничего не было, у него есть только одна защита – свидетельство медицины.
– Чего тут свидетельствовать? – спросил Парди. – Она моя плоть и кровь.
Тиббс развел руками.
– Никто в этом и не сомневается, – сказал он, – и каждому ясно, что вы очень уважаемый человек. Но Сэм Вуд утверждает, что он никогда в жизни и словом не перекинулся с вашей дочерью, вот в полиции и должны взять у нее кое-какие анализы, просто потому, что так положено.
– Нет таких анализов, чтобы узнать, кто это сделал с девушкой, – запротестовала Делорес.
– Что ж, верно, – согласился Тиббс, – но зато можно узнать, что тот или иной человек этого не делал. Вот о какой экспертизе идет речь.
– Ну, и чего это? – спросил Парди.
– Прежде всего у нее возьмут анализ крови. Это не так уж страшно. Сделают укол в вену повыше локтя и наберут столько крови, сколько нужно, чтобы наполнить пробирки.
– Я не люблю, когда меня колют, – запротестовала Делорес.
– А кто это будет делать? – недовольно спросил Парди.
– Доктор, – ответил Тиббс. – Все анализы делаются докторами, больше никто не прикоснется к вашей дочери.
– Лучше бы и ему не прикасаться, – сказал Парди.
– Потом, – продолжал Тиббс, – вашу дочь должны осмотреть, чтобы убедиться в справедливости ее слов, ну, насчет совращения. И само собой, в том, действительно ли у нее будет ребенок.
Парди вскочил на ноги, лицо его исказилось от гнева.
– Я никому не позволю разглядывать ее голой! – загремел он. – Я застрелю всякого, кто только попробует! Давай мотай отсюда.