Два адмирала
Шрифт:
— Нет, сэр, он вышел в море вместе с другими судами и, вероятно, находится где-нибудь вблизи, но я уверен, что в журнале все будет видно, если только «Дувр» был последнее время где-нибудь недалеко от нас. Выпьем, если вам угодно, сэр, за здоровье королевы и всей королевской фамилии.
По обыкновению Блюуатер только поклонился, ибо собеседник его не требовал дальнейшего согласия на свои тосты. В эту минуту нужен бы был какой-нибудь особенный приказ, чтобы заставить контр-адмирала выпить за здоровье которого бы то ни было из членов царствующего дома.
— Я думаю, Окес ушел теперь уже довольно далеко, капитан Стоуэл? — сказал Блюуатер.
— Да, я думаю, что так, сэр. Хотя
— Я думаю, вам известно, капитан Стоуэл, что monsieur de Vervillin вышел в море и что мы можем надеяться завтра или увидеть его, или, по крайней мере, услышать о нем?
— Да, я слышал, сэр, что на судне говорят что-то такое, но число камбузных новостей на наших судах так велико, что я на них никогда не обращаю внимания. Один из наших офицеров распространил слух, будто в Шотландии какая-то кутерьма. Кстати, сэр! К нам поступил сверхкомплектный лейтенант, и так как я не получал о нем никакого приказа, то и не знаю, куда его поместить. Эту ночь он может быть нашим гостем, но завтра я должен показать его по спискам.
— Вы, вероятно, говорите, капитан, о сэре Вичерли Вичекомбе; пусть он будет лучше пользоваться моим столом, чтобы не беспокоить вас.
— Я никогда не стану тревожить, сэр, никого из числа тех людей, которых вам угодно будет пригласить в свою каюту, — отвечал Стоуэл с натянутым поклоном, будто желая оправдаться.
— Кажется, вы мало принимаете участия, Стоуэл, в междоусобной борьбе нашего отечества?
— Разве это правда, сэр? В самом деле? А я все думал, что эта новость окажется камбузной выдумкой. Скажите пожалуйста, адмирал Блюуатер, что значит весь этот шум? Я никогда не мог разобрать хорошенько эту историю так, чтобы поставить оснастку и иметь весь рангоут на месте.
— Вся эта история не что иное, как простая война, которая должна решить: кому быть королем Англии, — вот и все.
— Ну уж вправду сказать, что за беспокойный народ эти обитатели твердой земли! Мы уже имеем одного короля, на каком же основании они хотят еще другого?
— Я нахожу, Стоуэл, что ваш образ мыслей достоин истинного моряка. Мне любопытно было бы знать, как наши капитаны вообще думают о правах, которые объявил претендент на престол?
— Клянусь, не могу сказать вам этого, сэр; но я думаю, что немногие из них заботятся об этом. Кто бы ни царствовал, но когда нам дует попутный ветер, мы должны идти в бокштат, когда же встречный — в бейдевинд. Мое правило повиноваться приказаниям, — тогда я знаю, что вся ответственность, если что-нибудь пойдет дурно, падет на тех, кто отдавал их.
— У нас много шотландцев, Стоуэл, — задумчиво заметил Блюуатер, и казалось, что он скорее думал вслух, чем разговаривал. — Некоторые из капитанов с северного берега Твида.
— Можно быть уверенным, сэр, что шотландцев встретишь на всех путях своей жизни. Я никогда не слышал, чтоб Шотландия в прежние времена имела свой флот, но с тех пор как старая Англия платит за службу жалованье, старые лорды охотно посылают своих детей на море.
— Однако, надо сознаться, Стоуэл, что они скоро делаются храбрыми и полезными офицерами.
— Без всякого сомнения, сэр; но храбрые и полезные люди везде встречаются. Мы с вами, адмирал Блюуатер, довольно стары и опытны, и потому нас трудно уверить, будто мужество или способности принадлежат только некоторым частям света.
— Справедливо, Стоуэл, но в свете все нужно принимать таковым, как оно есть. Что вы думаете о нынешней ночи?
— Для рассвета она довольно пасмурна, сэр, хотя и довольно странно, что при таком ветре нет еще дождя. В следующий раз,
— Для тяжелого судна это кажется маловато. Но вот гость.
Часовой отворил двери каюты, и в нее вошел лорд Джоффрей с раскрасневшимся от ветра лицом и в фуражке, привязанной к голове носовым платком.
— Что? — сказал спокойной Блюуатер. — Какие вести сверху?
— «Дувр» идет теперь поперек нашего бакса, сэр, и быстро к нам приближается, — отвечал мичман. — «Йорк» находится у нас с наветренной стороны, на траверзе, и заходит к своему месту; впереди же я ничего не мог видеть, хотя и был на рее минут двадцать.
— Довольно, лорд Джоффрей, — прервал его Блюуатер. — Попросите сэра Вичерли Вичекомба выйти ко мне на палубу, куда мы сейчас пойдем, Стоуэл, чтобы самим посмотреть на погоду.
Сказав это, Блюуатер, а с ним и капитан оставили каюту и поднялись на квартердек.
Прошло достаточно времени прежде, чем Вичерли был отыскан; узнав, что его ждет адмирал, он тотчас же к нему явился. Они разговаривали между собой целые полчаса, расхаживая все это время по юту.
Корнет был призван к своему посту. Ему тотчас же было приказано известить капитана Стоуэла, что контр-адмирал желает, чтобы «Цезарь» лег в дрейф и чтобы «Друиду» сделать сигнал — «подойти к подветренной стороне флагмана и положить грот-марсель на стеньгу». Едва только приказание это достигло квартердека, как маневр прекратил ход огромной массы, которая с трудом стала подыматься и опускаться на волнах, вздымавшихся под ней и едва достаточных для того, чтобы подымать на себе ее тяжесть.
В это время спустили на воду катер, который то подымался у борта корабля на шесть или на восемь футов, то как будто опускался до самого его дна, — и Вичерли явился готовый к отплытию.
— Не забудьте же, сэр, ничего, что я вам поручил исполнить, — сказал Блюуатер. — Передайте главнокомандующему все, о чем я вам говорил. Весьма важно, чтоб мы вполне понимали друг друга. Вручите также ему это письмо, которое я торопливо написал, пока приготовляли катер.
— Кажется, я вполне понимаю ваши желания, сэр, по крайней мере, я думаю, что понимаю, и постараюсь всеми своими силами исполнить их.
— Да благословит вас Господь, сэр Вичерли! — присовокупил Блюуатер с душевным волнением. — Может, мы более не встретимся, жизнь моряка такова, что, можно сказать, она находится в наших собственных руках.
Простившись с адмиралом, Вичерли сбежал с ютового трапа, чтобы спуститься в катер. Прежде, однако, чем он сошел вниз, он несколько раз останавливался, будто желая возвратиться и попросить новых объяснений, но каждый раз он раздумывал исполнить это.
Нужно было иметь всю ловкость молодого моряка, чтобы сойти в лодку. После долгих усилий он наконец преуспел в этом, и тогда лодка при помощи весел быстро понеслась в подветренную сторону. Через несколько минут она пристала к борту «Друида» и высадила свой груз. Не прошло с прибытия Вичерли на палубу этого фрегата и десяти минут, как его реи были обрасоплены и марсель наполнен при тяжелом его полоскании. Тогда фрегат медленно тронулся с места; минут пять еще белое облако висело над корпусом, наконец зарифленный грот наполнился ветром. Все это действие было столь мгновенно, что, казалось, фрегат ускользал от флагмана при помощи какой-то волшебной силы, и в четверть часа он под дважды зарифленными марселями и всеми нижними парусами был уже на расстоянии мили от «Цезаря» на наветренном его крамболе.