Два билета из декрета
Шрифт:
– Нет, - честно ответила я, сжавшись от такого напора Гобры, и инстинктивно отодвинулась в сторону молчащего Игнатова, - оно случайно получилось, я просто ни о чем не думала.
– Во-о-от, не думать – это твоя фишка, почаще не думай, неси всякий бред и, главное, записывай, записывай, девочка моя!
– Катя, ешь, - картавый спаситель без плаща и трико, но в роскошном черном пиджаке пододвинул к своей заместительнице тарелку с ароматным чебуреком и лично положил на него побольше сметанки. В животе у меня аж заурчало от такой картины. Вот сразу захотелось
– Так зачем я вам здесь нужна? – воспользовалась я минутой тишины, пока Катя молча осматривала свое блюдо, гадая, с какой стороны лучше откусить и стоит ли вообще это делать или посвятить сегодняшний день детоксу и цедить воду через трубочку.
Мне было невероятно тревожно сидеть за столом со своими начальниками. Чувство такое, будто деталь от старого советского фена «Фея» попала в ларец с драгоценностями прямо из Кремля. Игнатов сияет, Гобра светится как лампа Ильича – Яна забилась в углу и хочет прикрыть лицо чебуреком, чтобы никто не видел ее позор. Не представляю, как бы я ощущала себя в ресторане, потому что даже здесь, в простом кафе, мне казалось, что я жалкая и никчемная. Озноб тугим узлом пульсировал где-то в районе желудка: я мерзла, не понимала ни слова в долбанном контракте, принесенном сюда картавым бесом, и хотела домой!
Вдруг моих пальцев под столом коснулась теплая рука. Я вздрогнула и почувствовала, как заалели щеки. Игнатов мягко сжал мою ладонь. Он смотрел прямо перед собой, будто даже не замечал никого вокруг, но я ощущала, как его сила, его уверенность невидимым потоком несется по венам и наполняет меня до краев.
Я подавила в себе желание одернуть пальцы и замерла, маринуясь в этой странной секунде близости.
– Яна, чего не ешь, чебуреки просто бомба, - пробурчала Катя с набитым ртом.
– Пока не голодна, - ответила ей и про себя подумала, что для этого мне придется разжать пальцы и отпустить руку Виталика, потеряв и свою силу, и чувство значимости. Эх, чебурек, аппетитный жирный мерзавец, этот бой ты проиграл.
– Яна, - все так же не глядя в мою сторону и все так же не отпуская моей руки, сказал Игнатов, - есть разные фесты с рекламой. Наши и зарубежные. Мы думаем продать твою идею в Москву или Европу. В Америку вряд ли получится: они неохотно работают с нашими подрядчиками.
– Тоже в какой-нибудь строительный магазин? – Судя по закатившимся к потолку глазам Гобры, я спросила очередную глупость.
– Вероятно, хотя, скорее, нет, - продолжил шеф, - это ведь может быть метафорой. Новый провайдер для телефона, который гарантирует анонимность и безопасность; новый банк, который следит за твоими вкладами; новый…
– Это не наше дело, Яна, мы упакуем кейс, а кто его купит – нас не касается. Главное, чтобы подороже. Боже, ну какая вкуснотища, Виталик, ты почему скрывал от меня, что тут так вкусно кормят? – Катя пододвинула к себе вторую тарелку, потому что ни я, ни В.Г. не притрагивались к еде.
– Катя права. Наше дело – яркая упаковка и… твое согласие, разумеется.
– Но вы ведь можете сделать все в обход меня?
Рука Игнатова крепко, почти до боли сжала мою ладонь, от неожиданности я повернулась к нему и увидела, как его глаза наполняются злобой.
– Мы могли бы так сделать, - прочеканил он.
– Как нефиг делать, - Гобра продолжала отщипывать от чебурека куски теста и макала их в сметану. Но, поймав на себе неодобрительный взгляд картавого, провела жирными пальцами вдоль губ, не касаясь кожи: - рот на замок, Виталий Геннадьевич.
– Это противоречит моей этике, Яна. Но главное, ответь мне на вопрос: стала бы ты после этого работать со мной дальше?
– Что? – возмутилась я. – Нет, разумеется.
– Вот и все. А откуда я знаю, какую еще глупость может сгенерировать эта неуемная голова? Потерять тебя сейчас будет большой ошибкой.
Я почувствовала, как его пальцы разжались, и моя рука безвольно повисла под столом. Ладонь пылала, будто я держала ее над костром, а всю меня от пяток до макушки обдало жаром.
– Я подпишу, где надо, - хрипло произнесла, стараясь не смотреть по сторонам, лишь бы не встретиться взглядами с Игнатовым. Слишком горячо. И слишком опасно.
– Вот и умничка. Сейчас достану контракты, - обрадовалась Катя, но, посмотрев на свои пальцы, сморщила нос и встала: - Я в туалет. Всем хороши эти чебуреки, только после них нужно идти мыть руки. Ты поэтому не ела, Яна?
– Да, поэтому, - пискнула я и опустила взгляд на свою тарелку. В животе урчало от голода, но чувство было такое, что меня может вывернуть в любую секунду, даже если я просто понюхаю еду.
Катя призывно качнула бедрами и направилась в сторону деревянной двери с говорящей табличкой. Несколько мужчин за соседними столиками обернулись ей вслед, и я понимала почему. Посмотреть там было на что. Понимала я и другое: Игнатов, сидевший рядом, все это время не сводил с меня глаз.
За столом стало тихо. Воздух наэлектризовался так, что волосы на руках стояли дыбом, а в легких снова закончился кислород. Я не смотрела в сторону Игнатова, но кожей чувствовала, что он внимательно разглядывает меня с ног до головы.
– Тут мило, - послышался мой писк.
– Яна, мне кажется, нам нужно поговорить, - резко оборвал меня шеф.
– Поговорить? О чем?
– О тебе. Обо мне. И, вероятно, о нас.
***
– Не понимаю, о каких «нас» вы говорите, - я скрутила тканевую салфетку в тугой жгут и сжала его так сильно, что костяшки пальцев побелели. От нервов язык тела выдавал меня с потрохами. Игнатов перевел взгляд на мои руки и хмыкнул, будто школьник, решивший сложную задачу у доски.
– Хочешь сказать, мне только кажется, что между нами … особые отношения?