Два брата
Шрифт:
Иван Семеныч обрадовался необычайно, когда Егор Марков явился к нему с царским приказом. Он несколько раз заставил Егора повторить от слова до слова все, что говорил царь.
– Вот так чудеса! – весело восклицал он. – Так, говоришь, вспомнил? Счетчиком я у него, говоришь, записан? Пороховую мельницу на Сестре, говоришь, предлагает? Согласен я, конечно, согласен! Разве я дурак – от счастья отказываться, когда оно само в руки плывет!.. А ты и вправду отказался, когда он тебе предлагал?
– Что же я, врать тебе буду, чудак человек! – обиделся Егор.
– Да
– Я не взял.
– А я возьму! Как ты думаешь, сколько он мне даст?
– Сколько потребно.
– Я больше буду просить! Запрос карман не ломит.
– Смотри, не просчитайся!..
– А пожалуй, ты верно, Егорша, говоришь! Царь – не свой брат, к нему надо подступать с бережением. Осмотрю мельницу и примусь составлять расчет.
Подьячий из Приказа артиллерии Елпидифор Кондратьич Бушуев, командированный с Иваном Семенычем для осмотра пороховой мельницы на реке Сестре, сидел в ракитинском тарантасе угрюмо, на вопросы купца только хмыкал да почесывал переносье.
Иван Семеныч велел кучеру остановиться у придорожного трактира, заказал графин водки, закуску. Размякшему от двух стаканов Бушуеву сунул в руку пару рублевиков.
Елпидифор Кондратьич переменился неузнаваемо. Он наклонился к Ракитину с блаженной улыбкой и забубнил ему в ухо:
– Ха! Это ж, куда мы едем, это для умелого человека не пороховая мельница, а золотое дно! Ей-богу! Она тебе, Иван Семеныч, не порох будет толочь, а прямо-таки денежки! Ха! Ты по пороховому делу смекаешь?
– Мало, – признался Иван Семеныч.
– Ха! Не в этом суть! Для такого приятного человека я в лепешку расшибусь. Вот слушай меня, ей-богу, я тебе все точно изложу. Для пороху требуется что? Селитра! – Приказный загнул палец. – Сера! – Загнул другой палец. – Уголь! – Бушуев помахал перед носом Ивана Семеныча тремя пальцами: – Три естества, а соединяются в одно!
– Это я слыхал, – равнодушно ответил Ракитин.
– Слыхать-то, может, и слыхал, да тонкости не знаешь, ха! – рассердился подьячий. – Селитра – а какая? Селитра селитре рознь! Где ее покупать, по какой цене? Сколько класть? Тут у каждого пороховщика свой секрет есть… Теперь насчет серы будем говорить. Скажем, сера наша – Сергиевская либо самарская, и опять-таки сера заграничная, у каждой свое свойство, ха!
– Я вижу, ты знаток! – похвалил приказного Ракитин.
– Я-то? А как бы ты думал? Да я на этом деле собаку съел, ей-богу! С из млада при порохе состою… Постой! – Он отмахнулся от Ракитина. – Ты меня с мыслей сбил. Я еще про уголь… Ты про уголь как думаешь: какой попало нажег и гони его в смесь? Ха! Уголь берется исключительно ольховый, вот оно что! И приготовить его не так-то просто! И ежели хозяин всего этого дела простофиля, то ему такого в составы напихают, что его порохом печку не истопишь, ха-ха-ха! А то слыхал: сера, селитра, уголь! – почему-то снова разъярился Бушуев. Бугристое, плохо выбритое лицо его побагровело.
Пара лошадей с усилием тащила тарантас
– Я вижу, ты хороший человек, – уже слегка заплетающимся языком заговорил Бушуев, пропустив несколько глотков, – и мне тебя жалко. Ты на этом деле либо капитал огромнейший наживешь, либо в трубу вылетишь. Представишь плохой порох в казну, его испытают – ха! – а потом забракуют, вот и пиши мамаше рапортичку о собственном разоренье!
Радужное настроение Ракитина меркло, по спине бежали холодные струйки пота. Болтовня полупьяного подьячего открыла ему многое, о чем он и не подозревал.
«А ведь недаром царь сдает мне в аренду эту пороховую мельницу, – сообразил он. – Верно, там неладом дела идут. Ой, не сгибнуть бы тебе, Иван, с этим новым делом!..»
Бушуев доверительно привалился к плечу Ивана Семеныча:
– Пропадешь, купец, без верного глазу, ей-богу пропадешь!
– А где его взять, верный-то глаз? – с досадой спросил Ракитин.
– Есть такой! – веско ответил Елпидифор Кондратьич.
Внезапная догадка пришла на ум Ракитину.
– Это ты, что ли? – спросил он.
– А хошь бы и я!
– Ежели я тебя позову в управляющие, пойдешь?
– Полторы сотни на год положишь – пойду!
– Полтораста? Не много будет?
– Эй, купец, крупное дело зачинаешь – не жадничай! Больше потерять можешь!
Ракитина охватил порыв мало свойственного ему великодушия:
– Сто восемьдесять дам!
– Верно?
– Верно!
– Давай руку!
Собеседники хлопнули по рукам, отпили из бутылки. «Эх, многовато я ему посулил!» – подумал Ракитин.
– Не скупись, купец! – точно в ответ на свои мысли услышал Ракитин. – За сто восемьдесят я тебе цепным псом служить буду, я любому твоему недругу горло перерву!
Маленькие черные глаза Бушуева смотрели из-под лохматых бровей ласково и преданно. Ракитин почувствовал, что приобрел верного защитника своих интересов.
– Иван Семеныч, слышь! – окликнул купца Бушуев. – Ты покамест о нашем уговоре никому не сказывай. Я к тебе на службу перейду, когда мельницу примешь.
– А почему?
– Сейчас я казенный человек, мне поручат контракт составить, и я тебе помирволить могу. А коли уволюсь я, на это дело другого поставят, и тебе его особо подмазывать придется!
– Спасибо!
Ракитин с чувством пожал руку приказного.
Пороховая фабрика стояла на берегу Сестры, у большой Плотины, перегораживавшей реку. Действовала фабрика силой воды и потому называлась мельницей; в старину всякое предприятие, получавшее энергию от водяных колес, именовалось мельницей; были мельницы мукомольные, сукновальные, шерстобитные, лесопильные.