Два часа до конца света

Маршанский Виктор

Полдень пояснила, что её способностей, ровно как и способностей Сестры Полночь, хватает лишь на тауматургию первых трёх уровней, с той оговоркой, что её пирокинеза хватит разве что прикурить сигарету. Поэтому Полдень прибегает к использованию различных сил природы; она действительно варит зелья, читает заклинания, взывает к материи. Полночь предпочитает обходиться силой своего "Я", практикуя жестовую тауматургию, развивая и подчиняя собственные эмоции гнева, ярости и отчаяния, направляя их, словно ракеты, в стан врага.

— Я не понимаю, — произнёс мальчик, выпив половину кружки, — я и раньше делал себе больно. Просто тогда у меня было лезвие, а сейчас — сигареты.

— Тлееды, живущие в тебе, и тлееды

Веры, находясь рядом, в течение месяцев выработали нечто вроде телепатической связи. Хотя они не имеют мыслить, как люди, они могут перенимать поведение, — одна из причин твоего алкоголизма, кстати. — Пояснила Полдень. — Мы с Полночью можем ощущать себя на расстоянии многих километров, делиться эмоциями и мыслями. Получив сигнал от Веры, твои паразиты сподвигли тебя к поражению собственной кожи огнём, потому что Ржавчина не выносит запаха горелой плоти. Они боятся и избегают огня, так как не способны видеть его, а запах сгоревшего мяса — самый явный признак того, что где-то бушует пламя. Как я уже говорила, когда-то давно блуждающие были людьми, но произошло нечто ужасное, и теперь они обречены на вечные скитания в безлюдном, отделённом завесой, мире, но лишь до поры до времени. Теперь, ведомые чьим-то зовом, они стекаются сюда, в область. Я не знаю, что их сюда призывает, но мне известно, что механизм завесы появился как раз вследствие какой-то катастрофы. Сотни, если не тысячи лет назад, наш мир содрогнулся от некоего ужасного явления, эхо которого не умолкает и по сей день.

— А Вера знает о страхе Ржавчины?

— Да, вот только проблема в том, что ожоги на ней заживают слишком быстро, а во время столкновения с Блуждающими, нет времени подогревать кожу до экстремальной температуры. И она вряд ли сможет сотворить огонь, учитывая уровень её навыков. Так что твоя неспособность к столь быстрой регенерации, — это, в нашем случае, достоинство.

— То есть, моих ожогов будет достаточно, чтобы отвадить Блуждающих?

— Не буду тебе врать. Они довольно чувствительны к проявлениям огня, но они также чертовски стремительны и могут быть смертоносны для тебя, даже в количестве одной особи. Да, если бы они знали, как часто люди пользуются огнём в быту, они бы носу не сунули в города. Завеса скрывает от них столько же, сколько скрывает от нас. Есть множество душ, разного рода, невидимых для простых людей, и есть те, кто пытаются эти души найти и захватить над ними власть. И если тот, кто сотворил Завесу, вернётся и разорвёт её, мир утонет в хаосе.

***

Сестра Полночь жила не так далеко от города, как могло показаться. Маленькая хижина на другом берегу Волги, скрытая от глаз обывателя в чаще леса, могла сойти за обычный дачный домик на отшибе, если бы кто-то наткнулся на него. Официально, среди тонны пожелтевших бумаг в пыльных муниципальных архивов, этого строения не существовало, ровно как и уютного жилища Сестры Полдень. И если бы кто-нибудь однажды захотел навести справки о разрешении строительства, или же нарыть ещё какую-то информацию о Сёстрах и местах, в которых они обитают, он бы тут же утонул в океане бюрократического мусора. Образ жизни тауматургов настолько пронизан ненавистью к официальной системе, что создаётся впечатление, будто в каждом, даже самом последнем здании госучреждения работает команда саботёров, начисто заметающая следы присутствия таинственных сил.

В силу этих причин, Фонд SCP свято придерживается положению о Меморандуме: они знают, что существуют люди, обладающие сверхъестественными способностями и уже собрали немало информации об их местонахождении, повадках и, собственно, самих аномальных способностях. Единственное, что останавливает их от вероломного задержания всех колдунов, ясновидцев и юродивых на земле, это ясное понимание того, что вся их бюрократическая система рухнет, как только они

попытаются поставить тысячи людей на содержание, ведь главной закон тауматургии, как и большинства аномалий, таков: ты можешь воздействовать лишь на то, о чём знаешь. Если тысячи тауматургов в один момент узнают о существовании Фонда, и если этот самый Фонд будет представлять для них угрозу, они тут же направят свои силы на деструкцию оного. Отдел «П», и его попытки повсеместной чистки, тому подтверждение. Но благодаря Меморандуму, негласный договор позволяет наблюдать за потенциальными Евклидами и Кетерами в естественной среде обитания. По крайней мере, до тех пор, пока они остаются безвредны для этой самой среды.

Перемещение в пространстве, как и вся тауматургия второго уровня, давалось Вере с некоторым трудом. Ещё в детстве, когда она жила в доме Полуночи, мать научила её самой важной части этой дисциплины, а именно снятию. Это своего рода откат или сброс неудачной попытки телепортации, когда твоё тело оказывается не там, где ты рассчитывала оказаться. Девушка отлично помнила, как первые шаги в сверхъестественных перемещениях оканчивались болезненными застреваниями внутри деревьев, когда части тела перемешивались с чужеродной материей.

Чтобы попасть в ту часть леса, где жила Полночь, нужно было телепортироваться на другой берег реки, что Вера проделывала уже в не первый, и даже не в десятый, раз. Тем не менее, раза два или три она оказывалась на дне Волги, что было крайне неприятно, ведь методика снятия не возвращает время вспять; она, буквально, откидывает носителя обратно к старту.

Поэтому, стоя в тенистых зарослях, в той части набережной, куда забредают разве что бездомные собаки, Вера пыталась сосредоточиться на точке назначения, устремляя взгляд зелёных глаз в глубину леса, через воздух над рябившей поверхностью реки.

Телепортироваться на очень большие расстояния было опасно по двум причинам. Первая — это шарообразность земли, не дающая точно предугадать местоположение почвы, что может привести к тому, что точка назначения окажется либо под землёй, либо высоко в воздухе. И в том и в другом случае есть риск того, что человек не сможет успеть сосредоточиться, чтобы сделать снятие.

Вторая причина — вектор перемещения. Телепортация по ощущениям похожа на луч, который исходит от носителя в направлении точки назначения. Чем больше расстояние, тем больше разброс конечной точки, и уже на протяжении пяти километров, радиус будет составлять примерно сто метров, что может привести к распылению тела носителя в этом пространстве.

Не менее важным аспектом является уверенность в том, что твой вектор случайным образом не пересекается с вектором другого тауматурга, иначе столкновение будет неизбежно. Метод снятия в такой ситуации использовать крайне не рекомендуется по той причине, что тлееды не смогут разобраться какая часть тела вышла из нужной точки, и в пункт отправки могут вернуться лишь безжизненные останки носителя.

Впрочем, Вера была почти уверена в том, что над Волгой нет векторов, помимо её собственного, и, наглядевшись в противоположный берег вдоволь, она опустила веки, вдохнула поглубже и ощутила, как вихрь, родившийся внутри её вен, поднял тело девушки, и протащил сквозь толщу материи туда, где должна быть точка назначения.

— …лять!

Барахтаясь по пояс в густом месиве из воды и ила, девушка цеплялась за растущий у кромки берега тростник, пытаясь вылезти на твёрдую почву. Она была относительно опытным тауматургом, и аномальные действия всегда проходили как надо, единственное, что могло порушить все планы — это её мозг, который иногда будто переставал работать. Перемещение тела входило в обязанности песочных тлеедов, а вот корректировка назначения…

— Сука! Падла! Ещё и без одежды, отлично, Вера! — Ворчала девушка, выползая на берег.