Два часа до конца света
Шрифт:
Схватив со стола трубку стационарного телефона, он набрал номер мебельного магазина.
***
Зона 112, 15:30
С шумом открылись тяжёлые автоматические двери, пропуская Руководителя в пустую комнату, где в глянце обитых сталью стен, отражался размытый силуэт заключённого. Войдя в камеру, Денис остановился перед человеком, сидящим на стуле, выдерживая максимально большое расстояние между ними, повторяя вслед за сотрудником Стацким, которого он никогда не знал в этой реальности. Холодный
Из подсоединённого к объекту приёмника доносились помехи, но он не торопился приветствовать вошедшего, а Денис не знал, что сказать. Тишина, клеем связывающая их движения, разбавлялась электрическим треском люминесцентных ламп и шумом, доносившимся из динамика радио.
Наконец, его тело дёрнулось, а динамик слабо завибрировал, распространяя по камере голос, из которого тупыми ржавыми ножницами грубо вырезали всю человечность:
— Кто вы?
— Смотритель, — негромко произнёс Одинцов, стараясь сохранять хладнокровие.
— А где же Ольга?
Не удостоив узника ответом, Одинцов молча вытащил из кармана серого пиджака пачку сигарет.
— Несколько минут в комнате «Вещателя», — перечислял Смотритель, чиркая зажигалкой, — попытка подрыва деятельности Фонда и наконец получение номера шесть-три-восемь-три. И всё это упаковано в файлы, писавшимися, очевидно, шизофрениками. Читая их, я даже начал сомневаться в умственных способностях бывших сотрудников.
— Кажется, ты просто недооценил опасность твоего нахождения здесь, — констатировал Нежилец, — иначе ты бы сюда не пришёл.
— Думаешь? Почему-то я сомневаюсь, что ты настолько опасен, как о тебе говорят.
— С твоей стороны безответственно являться сюда.
— Прошло столько лет, а ты всё ещё размышляешь как специалист по условиям содержания, — усмехнулся Одинцов.
— Я был таким задолго до появления Фонда в России, если не самого Фонда в принципе.
Денис медленно выдохнул облако дыма, пытаясь сохранить самообладание. Наконец, он вспомнил о запрошенном предмете, завёрнутом в коричневую плотную бумагу, и уже стоящем в коридоре.
— Ты помнишь объект «Печатная машинка»? В материалах говорилось, что ты занимался исследованиями, связанными с ней.
— Шесть-три-пять-два? Конечно. Мы испытали её всего раз пять, или около того. Ты решил возобновить исследования?
— Некто их уже возобновил. С твоей помощью.
Если у мертвеца и была какая-то реакция на эти слова, то понять её не представлялось возможным: тело оставалось всё таким же скрюченным и безжизненным, если не считать редких судорог.
— Один сотрудник, предотвращая событие класса XK, активировал аномальные свойства машины. — Продолжил Смотритель. — В оставшемся, после совершения правок, отчёте говорилось о том, что сотрудник не обладал доступом к информации о существовании объекта. Видишь ли, ты был один из тех, кто остался жив после конца света.
— Не сказать, что
— В обмен на помощь, ты запросил одну вещь. Догадываешься, что это?
— С какой стати? Видишь ли, я думаю, что машинка просто перемещает писателя в новую версию вселенной, генерируя свою копию в этой новой вселенной, — своего рода, способ самокопирования. Таким образом, тебе нужно спрашивать об этом не меня, а ту версию, которая осталась в предыдущей вселенной.
— Пожалуй. Если бы та вселенная не подверглась Циклу Сегрегации.
— Вот как! Так или иначе, нет смысла спрашивать с меня за действия, которые я не совершал в этой реальности.
— Верно, — вздохнул Денис, выглядывая в коридор, — занесите предмет, пожалуйста.
Два тяжело вооружённых охранника внесли в камеру нечто, завёрнутое в плотную упаковочную бумагу. Прислонив к стене прямоугольный предмет, они, косясь на прикованного к стулу человека, торопливо вышли. Смотритель, достав из кармана халата канцелярский нож, приступил к вскрытию упаковки.
— Зеркало, — подытожил он, хотя его голова всё так же была запрокинута вверх. — Кто бы мог подумать…
— И? — Допытывался Руководитель. — Зачем оно могло тебе понадобится? Комитету по этике, как и мне, не удалось отыскать связь ни с одним объектом, с которым ты работал. Тем более, с «Вещателем».
— Вполне вероятно, — иронизировал Нежилец, — моя прошлая версия хотела убедиться, что её причёска в полном порядке.
— А может, она нашла способ подкинуть нам ещё каких-то гадостей? — воскликнул Одинцов, комкая в широких ладонях остатки упаковочной бумаги. Сигарета в его зубах норовила выпасть при каждом слове.
— Не доверяешь Комитету по этике?
— Сложно доверять людям, разработавшим процедуру «Монтаук».
— Точно. Хотя, большая часть Фонда относится к ним достаточно снисходительно.
— Я не понимаю, — поделился Одинцов, удалив всю бумагу из комнаты, вместе с истлевшим окурком, — «Вещатель» обладает сильным меметическим воздействием, судя по исследованиям, и, насколько я знаю, этот эффект способен влиять разум, но сделать человека бессмертным — никогда.
— Верно. И какие мы можем сделать выводы?
Одинцов поджигал вторую сигарету. Его собственные глаза не отрывались от фигуры, отражавшейся в зеркале.
— Очевидно, ты был бессмертным до своего появления в Фонде.
— Очевидно. — Обречённо повторил Нежилец.
Постояв в нерешительности, Одинцов обернулся, чтобы покинуть помещение. Выйдя за порог, он уже готов был закрыть дверь, как вдруг губы сами разомкнулись, задавая вопрос:
— Оформляя документы на твою… персону, Орлова умудрилась не написать ни строчки конкретной информации. Я не очень хорошо знал её, но мне кажется у Ольги была паранойя. Она даже набирала персонал через подставное лицо. Есть мысли, насчёт причин такого поведения?