Два Дьюрана

Измайлова Кира Алиевна

— Про мор ты слышала, — заговорил он. — Фуада это не коснулось, Дальгло и других соседей тоже. Нет, кое-кто заболел, но их были единицы — хозяева вовремя приняли меры.

— Перекрыли дороги?

— Конечно. И любого путешественника живо определяли на постой недели на две, как бы он ни спешил.

Я кивнула: понятно, болезнь может проявиться не сразу, и лучше запереть странника, невзирая на его жалобы, чтобы убедиться — он не разнесет заразу по всей округе.

— Почему ты не спросишь, как же я так оплошал? — негромко спросил Эдан,

и я вздрогнула. — Когда впустил к себе Мальсенту с сыном, хотя знал, что на окраинах Дьюрана есть заболевшие?

— Ты сам хочешь рассказать, разве нет? 

— Пожалуй... — Он посмотрел на меня в упор, и я наконец-то рассмотрела его глаза — карие, как у меня, лишь немного светлее. — Представь, я был пьян. Счастлив и пьян — у меня родился сын. И я забыл об опасности. Такое даже с братьями-предводителями случается, веришь?

— Так вот почему ты не пьешь теперь... — сорвалось у меня. 

— Отчего же? Зарока не давал. А лучше бы дал — еще в обители... Но задним умом все крепки.

Эдан помолчал. 

— Грегор вскоре умер, — сказал он наконец, — и Мальсента убралась к себе. А мор продолжался, уже совсем близко. Мне было все равно, клянусь. Не моя земля, не мои люди, так и гори они синим пламенем... Я угадал.

— Не понимаю...

— Мальсента решила истребить заразу огнем. Может, слышала где-то об этом, может, решила, что я сжег тела жены и детей из-за этого, а не по обычаю ее родины... не знаю, право, не спрашивал. 

— То есть как — выжечь? — не поняла я. — Спалить деревни? А люди как же?

— Так ведь все равно заразные, — равнодушно ответил Эдан. — И сами умрут, и на других хворь перекинется.

— Да не может этого быть! Чтобы тетя Мальсента отдала такой приказ...

— Не хочешь — не верь. 

Снова повисла гнетущая тишина, и наконец я нарушила ее:

— И что потом?

— Не все люди покойного Грегора ее слушались, нашлись те, кто предупредил жителей. А они утекли ко мне за реку.

— И ты их принял? Заразных? После того, что...

— Мне-то уже было без разницы, — спокойно сказал Эдан. — Сам умру — что ж, значит, вышел мой срок. А вот смотреть на то, как жгут дома с живыми людьми, я не мог.

— Ты же брат-предводитель, — произнесла я не без намека.

— Да. Но это были не чужаки, а люди моего брата. Есть все-таки разница... — он вздохнул и добавил: — Жианна говорит, после этого я ожил. Вернее, взбеленился и явился в Дьюран со всем отрядом, чтобы остановить это беззаконие.

— И назвал себя опекуном Альрика, верно?

— Куда было деваться? Иначе прелестная Мальсента натворила бы дел похуже этих... поджогов. Либо добрые земледельцы вздернули бы ее на стене замка. Будто ты местных не знаешь!

Я знала, поэтому подумала: тете Мальсенте повезло, она отделалась малой кровью.

— Вот и вся история, — сказал Эдан и поднялся. — Надеюсь, она не испортит тебе сон.

— Это вряд ли... — я встала следом. — Постой, я хотела спросить еще кое о чем...

— О том, что нечаянно

услышала? — сразу понял он. — Забудь. Мальсента решила, что я вполне могу заменить Грегора, в особенности на хозяйстве. Жаль, моего мнения спросить забыла.

— Так вот почему ты здесь не живешь, — невольно улыбнулась я, сообразив, что разница в возрасте у них не так уж велика. — Устал выгонять из постели незваную гостью?

— Придержала бы ты язык, Вьенна, — строго сказал Эдан, но не удержался и тоже улыбнулся. — Так и есть. Я сплю чутко, но рисковать все же не хочу. Мне что-то не хочется проснуться с нею рядом, а потом доказывать, что не учинял насилия. А теперь...

— Нет, погоди! — я удержала его за локоть. — Последний вопрос!

— Что еще?

— Кому-нибудь известно, кто ты таков на самом деле?

— Я — Эдан Дан-Дьюран, младший сын Дарвайна Дьюрана, и это знают все.

— Да нет же, я о другом!

— Об этом я предпочитаю умалчивать. Мои люди... Знают, конечно, но им я могу доверять. Ну а слухи и догадки... Пускай говорят, от меня не убудет. Что ты так смотришь на меня? 

Я молча выпустила его руку. Страшно хотелось расспросить о далеких странах, в которых он побывал — не в наших же краях добыл состояние и этих волшебных лошадей! — но...

— Ничего. Доброй ночи, — сказала я.

— Ты же от любопытства умираешь, я вижу. А другого случая поговорить нам может и не представиться. 

— Ты устал, — снова напомнила я.

— Бывало и хуже. Я ведь сейчас не в дозоре. Но если вдруг начну клевать носом...

— Помню, нужно вылить на тебя кувшин воды, — подхватила я и вернулась на кровать. 

И подумала: скорее уж, не стану будить его до рассвета. На этом ложе двоим хватит места с избытком. А что до прочего... Я скорее побоялась бы остаться наедине с Альриком, чем с Эданом. Нет, среди братьев тоже попадаются всякие, мать-наставница предупреждала, но... Я не ощущала в Эдане зла, а чутье никогда меня не подводило. Говорю ведь — я сама могла стать сестрой-заступницей... 

— Спрашивай, — сказал Эдан и потер лицо руками. — Не то, если станешь молчать, я и впрямь усну.

— Если я задам какой-нибудь вопрос, на который ты отвечать не захочешь...

— Я так и скажу, — перебил он. — Ну, что у тебя на уме?

10.

Не помню, чтобы я так долго с кем-нибудь говорила обо всем на свете! Разве только со старым братом-хранителем в обители, когда помогала ему разбирать сундуки с книгами — их привезли невесть откуда, страницы покоробились от влаги, были изъедены плесенью и жучками, кое-где пестрели подпалинами, будто тома выхватывали из костра... Иные были написаны на незнакомых языках, в них скрывались поразительные рисунки, совсем не такие, какими украшали манускрипты в нашей обители, и каждая такая книга таила в себе удивительный мир — совершенно чужой, но невероятно интересный и притягательный...