Два харалужных клинка

Середнев Александр Авраамович

От главного становища прискакали три подростка, заинтересовавшись, они оставили лошадей слуге и присоединились к компании. Один из мальчишек, судя по одежде, был русичем, причём из княжеского рода, об этом говорила круглая меховая шапочка с верхом из алого сукна.

"Княжич Оскольд", - осенило меня.

Тем временем два коновода, придерживая крепко под уздцы, привели строптивого жеребца, который негодующе всхрапывал, косил налитым кровью глазом и угрожающе притоптывал задними копытами, подворачивая круп в мою сторону.

–

Как зовут?
– спросил я, пытаясь погладить коня по длинной шее. Резко дёрнувшись, тот вскинул голову и возмущённо заржал.

– Мануй, - коновод передал мне свою часть повода и отпрыгнул назад.

Скакун, почувствовав слабину, решил вырваться и слегка присел на задние ноги перед прыжком.

"Пора", - взлетев, как на тренировке, я опустился в седло и изо всей силы сжал ногами конские бока. Второй провожатый, отпустив удила, резво улепётывал к зрителям.

Прыжок у жеребца не получился, при попытке вскинуть круп, внутри что то утробно ёкнуло, и он беспомощно опустился на передние колени.

Пришлось слегка разжать стиснутые ноги.

Мануй поднялся, очумело мотая головой, и придя в себя, стал яростно взбрыкивать всем телом, стараясь сбросить ненавистного всадника. Мне вполне хватало силы в ногах, что бы держаться в седле, а вот конь всё больше впадал в неистовство. Он делал большие прыжки, высоко вскидывая заднюю часть, крутился на месте, а потом решил перекатиться через спину. Соскочив в последний миг на землю, я дождался, когда тот станет подниматься, и вновь запрыгнул в седло.

"Пора показать силу", - мои пятки глубоко воткнулись в подбрюшье жеребца. Встав на дыбы, упрямец обиженно заржал и помчался вперёд широкими махами, оставляя становище далеко за спиной. Усиливая нажим правой или левой ногой, я всё более уверенно заставлял его поворачивать в нужную сторону. Забытый повод волочился под копытами, мне с трудом удалось, держась одной рукой за гриву, ухватить его возле удил и остановить скачку.

Мокрые от пота конские бока медленно вздымались и опадали, с морды на землю падали хлопья пены, глаза косили в мою сторону с испугом и лёгким недоумением.

– Мануй, - я стал лёгкими касаниями поглаживать его горячую шею.
– Хороший конь... Сильный, умный... Я не буду тебя обижать, мы станем друзьями.

Жеребец сначала вздрагивал от моих прикосновений, но потом успокоился, только уши чутко поворачивались на звук голоса. Мне показалось, что он смирился со своей участью. Спрыгнув с седла, я стал по-хозяйски осматривать его грудь и бока, ослабив повод.

Строптивец, выказывая свой норов, тут же цапнул меня зубами за плечо. Хорошо, что под полотняную сорочку была одета кольчуга, звенья которой лишь защемили кожу.

– Но, но!
– я угрожающе помотал перед конской мордой концом повода.
– Ещё раз попробуешь - накажу.

Виновато отвернув голову в сторону, Мануй переступил с ноги на ногу. Его карий глаз посматривал на меня уже не со страхом, а с

лёгкой лукавинкой. Поправив и подтянув подпругу, я вновь запрыгнул в седло. Сообразительный конь тронулся с места, стоило мне лишь слегка прижать пятки, да и другие команды усваивал прямо на лету, не требуя понуканий. Больше всего меня радовало, как чутко он отзывается на работу ног, значит, во время боя можно обходиться без поводьев.

Признав моё старшинство, жеребец больше не пытался меня сбросить и всю обратную дорогу послушно переходил с шага на рысь, резко останавливался или пускался в галоп. Я даже рискнул пробежаться рядом с ним по траве, держась одной рукой за луку седла. Душа ликовала и пела, у меня появился новый друг, который станет моим верным спутником в странствиях.

Смага тоже радовался, как ребёнок, встречая меня у загона.

– Молодец! Показал степнякам, чего наши стоят.

Передав повод коноводу, я подошёл к хозяину табуна. Закинув руки за спину, тот задумчиво разглядывал носки своих сапог.

– Я проиграл спор, - хмуро сказал он, подняв голову.
– Забирай коня так, без платы.

И с безразличным видом направился обратно к своим гостям, весело гомонящим у столика.

Что-то здесь было неправильно, обидно получить друга - как заклад, проигранный в чужом споре.

"Надо отдариться, но чем?" - ничего путного в голову не приходило. Внезапно рука наткнулась на кинжал, висевший на поясе.
– "Обойдусь простым ножом, за такого коня ничего не жалко".

– Что ты делаешь? Он же целого табуна стоит, - зашипел сзади Смага, когда, отстегнув ножны, я стал догонять хозяина коня.

– Подожди, уважаемый!..
– слова словно сами слетали с языка.
– Я не могу за так взять этого замечательного коня, или он ногу сломает, или я шею сверну. Прими от меня ответный дар.

Оружие в простых, без затейливых украшений, ножнах мало заинтересовало степняка, равнодушно взяв подарок, он потянул за рукоять, обнажая кинжал, и внезапно замер в восхищении. Матово блестящее дымчатое лезвие с туманным харалужным узором притягивало и завораживало взгляд, навевая мысли о кровавых сражениях и битвах. Полюбовавшись клинком, кочевник ласково погладил пальцами гладкую поверхность металла, затем резкими взмахами крест-накрест рассёк воздух перед собой и быстро прикрепил подарок к поясу, словно боясь с ним расстаться.

– Откуда у тебя этот кинжал?
– его глаза ярко блестели, крылья носа хищно раздувались, выдавая возбуждение. Моё изделие ему явно понравилось.

– Сам сделал, - и, видя недоумение в глазах собеседника, пояснил: - Я кузнец Путивой, ученик мастера Добрыни из племени полян.

– Значит, ты не только воин, но и коваль хороший, - заинтересовался тот.
– Будь моим гостем вместе с другом, приглашаю вас вечером на праздничный пир.

Хитро прищурившись, степняк вдруг спросил, - Ты только одну лошадь хотел купить?