Два игрока бросают вызов всему миру

Камия Ю

— Э... Ну... Скажу вам честно... растерянно обратился он к присутствующим, уже уставшим к тому времени ждать, когда же он, наконец, откроет глаза. — Я думал, вы окажетесь поумнее.

«Призраки» дружно заухмылялись:

— Эй-эй, что за лажа, командир? Ошибаешься на первом же ходу? Не очень оптимистичное начало...

— Рику, думаешь, умные на этом свете еще не перевелись?

— Безумие? Покажите мне что-нибудь более безумное, чем этот мир!

— Умные такому миру предпочтут смерть, а мудрые — предпочтут в нем вообще не

рождаться.

— Ты ведь сам выбрал нас, Рику, — тех, кому удавалось выживать по сей день.

Все они выглядели радостными.

— Кто ты сам после этого, если выбрал одних дураков?

Рику ухмыльнулся им в ответ. Люди действительно глупы, и, чтобы эта глупость их не убила, они учатся, становясь умнее с каждым днем. Изо всех сил напрягая извилины, накапливая опыт, бесконечно оттачивая мастерство, они выживают в мире, который не стоит того, чтобы в нем жить. Люди — гордые глупцы, слабаки, но их упорство заслуживает уважения.

— Мы родились в этом мире против нашей воли...

— Живем бессмысленно в этом аду...

— Зато хоть умрем красиво! Меня все устраивает!

— Разве этого мало, командир?

— Доверяем тебе распорядиться нашими жизнями в самой крутой манере, командир!

Рику скрыл лицо под капюшоном.

— Да вы, я смотрю, совсем головы потеряли, — сказал он деланно разочарованным тоном. — Ну, тогда смотрите! — с радостной ухмылкой он развернул на столе карту мира, созданную за пять лет его кропотливым трудом и ценой десятков жизней его товарищей.

Сто семьдесят девять «призраков» — включая самого Рику и Шви — обступили карту-игровую доску.

— Начнем игру! — объявил Рику и приготовился поведать всем детали плана.

— Ашшейто! — откликнулись «призраки».

— А вот это слово отныне мы произносить не будем. Больше не нужно клясться выполнять чужую волю. Теперь мы добровольно клянемся выполнять оглашенные мной правила, поэтому теперь наше слово — «Ашшенто».

Так люди-невидимки связали себя клятвой. Потерявшие надежду, отчаявшиеся даже отчаиваться и уставшие от всего, 179 «призраков» решили действовать, несмотря на то, что теперь их якобы не существовало.

* * *

После того как собрание закончилось, Рику и Шви, как обычно, устроили карточную партию у входа в штаб.

— Рику... Я все-таки... не могу понять... человеческую душу, — вздохнула Шви.

На ее глазах все товарищи Рику постигли его душу и их сердца откликнулись. Все, кроме самой Шви. Ей было очень грустно оттого, что она одна чего-то не понимала.

— Вероятность успеха... любого из ваших... планов... не достигает... и одного процента...

А вероятность того, что все они сработают, соответственно, и вовсе стремилась к...

— Ну вот смотри, Шви! —

сказал вдруг Рику, прерывая ее невеселые размышления. — О каких вероятностях ты мне рассказываешь? О таких? — Рику не разбирался в математике экс-макин, поэтому говорил скорее наугад. — Вероятность того, что на брошенной кости выпадет шестерка — один к шести. Вероятность того, что шестерка выпадет два раза подряд — это один к шести и еще раз один к шести, то есть один к тридцати шести. Не знаю, сколько это будет в процентах, но суть такая?

— Да... и поэтому...

Шви никогда не умаляла способности Рику, но все же то, как легко он разобрался в их математике, не могло ее не удивить. Но именно поэтому она и хотела обратить его внимание на столь низкую вероятность успеха.

— Хочешь, раскрою тебе один секрет? Это неправильная математика.

Шви застыла.

— Теоретически вероятность того, что на костях выпадет шестерка, — один к шести. Однако в игре эта цифра совсем другая, — Рику сделал ход картами и ухмыльнулся. — Либо выпала шестерка и ты победил, либо нет. Одно из двух.

Казалось бы, абсурд. Но, с другой стороны, многое зависело от того, кто и как подсчитывал эту вероятность. Рику с самого начала объявил, что им нужно все или ничего. Возможно, для него такая странная математика и не была абсурдной.

Шви не знала, что возразить. Человек спорил с экс-макиной — прюфером — по вопросам математики, причем аргументируя чувствами, а не логикой. От такого у Шви чуть не закоротило в голове.

Рику же продолжал:

— И вторая твоя ошибка. Если кинуть игральную кость, шестерка может выпасть с первой попытки... а может выпасть и десять тысяч раз подряд. Так что твоя математика неправильная.

— Нет... чем больше попыток... тем меньше... роль погрешности...

Строго говоря, вероятность выпадения шестерки с первого раза — не один к шести. Случаются статистические аномалии. Однако, как правило, чем больше повторений, тем меньше на общее распределение результатов эти аномалии влияют.

Рику только усмехнулся.

— Но сможешь ли ты учесть все погрешности? Сможешь ли ты учесть те погрешности, о которых даже не знаешь? Например... — он хитро улыбнулся, — такую погрешность: что кто-то несуществующий взял да и подменил кость на такую, на которой одни шестерки?

Никто не сможет, по крайней мере, не с первого раза. Но чем чаще такое будет повторяться, тем быстрее можно заметить неладное и выяснить причину.

Шви молчала. Она начала понимать истинный смысл плана Рику: а именно, почему нельзя было, чтобы их замечали, чтобы о них знали.

— Ты хочешь... управлять ходом войны... в пределах... статистической погрешности... на которую никто... не обратит внимание...

Стать непредсказуемой случайностью, одушевленной погрешностью в этой войне — просчитать ее математически было практически невозможно.