Два кольта и винчестер
Шрифт:
«Сначала прикалывалась, играя роль дурочки, потом тухлой брагой напоила», — с раздражением подумал я, наблюдая за тем, как она достаёт из сумок хлеб и мясо и раскладывает на плоском камне, смахнув перед этим с него пыль ладонью. Перед этим она стянула с лица платок и сняла плащ, под которыми ранее прятались симпатичная загорелая мордашка и точёная фигурка в коричневой рубахе, распираемой на груди внушительными бугорками, серых штанах с бахромой от пояса до щиколоток. Внешность имела европейскую, но издалека девушку можно было легко спутать с мулаткой из-за
— Присоединяйся, амиго.
Я чуть не отказался, справедливо опасаясь, что вся еда полезет обратно, как это случилось недавно с водой. И вдруг ощутил сильный голод. Тошнота, слабость, головная боль как-то незаметно пропали за те несколько минут, пока незнакомка «сервировала» стол. Наверное, это отразилось на моём лице, так как девушка с усмешкой произнесла:
— Что, подействовало моё лекарство?
— Вроде бы, — пробормотал я. — Из чего эта твоя бу… твой эликсир сделан?
— Потом расскажу, чтобы тебе аппетит не портить.
Хлебом оказались сухари, которые пришлось размачивать водой. Мясо — вяленым с большим количеством соли и красного перца. На десерт девушка предложила крупные орехи и сушёные плоды, похожие на крупные финики светло-коричневого цвета. В конце трапезы она налила мне грамм тридцать эликсира в медный стаканчик.
— Теперь можно поговорить, — незнакомка достала плоскую серебряную фляжку с длинным горлышком и сделала из нее несколько глотков, после чего предложила мне. — Будешь? Отличный виски.
— Пока воздержусь, а то боюсь, что после всего случившегося меня накроет. И так немного развезло после эликсира.
— Как хочешь, — она пожала плечами, глотнула ещё, после чего закрутила фляжку и убрала её обратно в карман. — Я Кэлиска. Так назвал меня один индеец, когда нашёл после туманного переноса. Обычно женщинам позволяют оставить своё прежнее имя или выбрать новое самостоятельно, но Однорогий Бизон этот тупой мужлан имел на это собственные взгляды.
— А я Герман, приятно познакомиться.
— Забудь, — Кэлиска отмахнулась от моих слов. — В этом мире нельзя держаться за старое, иначе оно притянет смерть.
— Ты говоришь «в этом мире», — перебил я её. — Что это значит?
— То и значит. Ты больше не в России, а в Аду, который ещё называют Ульем или Стиксом.
— Кто называет?
— Не знаю, — вновь пожала она плечами. — Называют и всё… Да все называют! Здесь много странного и непонятного, внезапно появившегося откуда-то . Индейцы считают, что мы умерли в своём мире, но оказались чересчур грешны или слабы как воины, и потому попали в Мир Чёрных Лугов, где злые духи проверяют нас и делают сильнее. И когда это случится, то Маниту придёт и заберёт счастливчика в Поля Вечной Охоты. Вот ты и какого года?
— Из две тысячи двадцатого, — машинально ответил я.
— Откуда, откуда? — широко распахнула она глаза.
— Из две тысячи двадцатого. А ты?
— Два года назад был тысяча восемьсот пятьдесят девятый от рождества Христова.
С минуту мы молча сидели, смотрели друг
— Ладно, потом расскажешь о грядущем. А сейчас слушай про то, куда ты угодил…
Глава 2
Глава 2
— Вижу только лотерейщиков, двоих, — пробормотала Кэлиска, наблюдая за моим поездом через подзорную трубу.
— Это плохо или хорошо? — поинтересовался я.
— Как сказать. В нашем случае, скорее всего, плохо, так как кроме этих осквернённых я не вижу никого слабее.
— А они должны быть, если там нет никого сильнее лотерейщика, — догадался я, вспомнив то, что девушка рассказала мне про этот новый мир. — Думаешь, лотерейщики из свиты какого-нибудь кусача?
— Скорее всего. Ну, или матёрый топтун сюда заявился с ними, — подтвердила она мою догадку.
Что мы делали в окрестностях поезда с фестиваля? Собирали трофеи, вот что. Вернее, планировали их собрать. Моей спасительнице понравилось качество изготовление реплик винчестера и револьверов. И когда услышала, что ещё несколько таких же лежат в поезде в нескольких часах конного перехода, и там нет осквернённых, она приняла решение туда скататься. В этом мире с оружием достаточно сложно и потому хорошее очень ценится. А реплики револьверов и винтовок из материалов двадцать первого века априори не могут быть плохими «стволами».
— Ладно, сейчас свалим лотерейщиков и посмотрим, кто выглянет на шум. Заодно покажешь, что умеешь.
— Отсюда я точно не попаду из этого, — я пару раз хлопнул ладонью по прикладу «винчестера». У новой знакомой нашлись патроны такого же калибра —.44–40 кольцевого воспламенения. Именно такими же боеприпасами питался её револьвер «ремингтон». Кстати, довольно редкая модель с учётом калибра под унитарные патроны. И если для такого оружия патрон можно назвать даже избыточно мощным, то для винтовки или карабина он был так-сяк. Всего я получил дюжину патронов, пять из которых уже сжёг, пристреливая «винчестер». Вот если бы у меня был образец 1986 года под.44–70 или так называемый мушкет, созданный для армии и имевший удлинённый ствол для крепления штыка, то мог бы с полукилометровой дистанции попытаться всадить двадцатидвухграммовую пулю в голову осквернённому.
— Мы ближе сейчас подберёмся.
Лошадей и часть вещей Кэлиска оставила на том месте, откуда мы наблюдали за поездом. Свой «пыльник» и «потники» (кусок кожи, пристёгиваемый к штанам в том месте, где нога касалась лошадиного бока, для защиты от лошадиного едкого пота) девушка оставила там же. Объяснила, что нюх у сильных осквернённых немногим уступает собачьему, а лошадиный запах слишком ядрёный и слышен на огромном расстоянии.
На то, чтобы занять удобную позицию, у нас ушло порядка десяти минут. За это время лотерейщики несколько раз меняли своё положение. К счастью, они всё так и оставались с одной стороны поезда, упрощая собственный отстрел.