Два крепких орешка для Золушки
Шрифт:
Димка споткнулся, осознал, что со злости отмахал лишние метры, медленно развернулся и, сунув руки в карманы спортивных штанов, неторопливо зашагал к воротам. Не хотел выглядеть «частным лицом», поддавшимся на розыгрыш. За это время я успела сообщить Наташке, что на моей памяти такого события, как свалившийся на меня шкаф, нет.
— Ты этого просто не помнишь! — прошипела Наташка. — Шарахнуло им по головушке, вот память и отшибло. Ирка, ну ты совсем… «частное лицо»? Где твое воображение, основанное на соображении? Тебе сейчас от родного человека нужны только жалость и участие, а не грубые нотации. Здравствуй, Ефимов!
— Откуда это вы?.. — ошеломленно спросил муж, начиная подозревать отсутствие розыгрыша.
— Странный вопрос, Ефимов. Как поется, «вышли
— А это кто там, на заднем сиденье? Саженец?
— Саженка. Ольга. Неужели не узнал? Мы ее тоже сначала не узнали, а уж потом, когда выползла из грязи, тем более. Можно мы с ней у вас помоемся?
«Саженка» торопливо поздоровалась, заодно на перспективу пожелав Димке доброй ночи. При этом сильно гнусавила. В ответ он угукнул и уставился на меня.
— А почему Ирине стул нужен?
Услышав свое имя, я тут же воспользовалась Наташкиным советом и мысленно уронила на себя шкаф. Надеялась на всплеск отрицательных эмоций, но даже не пикнула.
А попробуйте пикнуть из-под шкафа.
Не услышав от меня никаких позывных, Наташка посетовала на то, что я язык прикусила. А стул непременно нужен. Зачем Димке самому мазаться об радикулитную жену? Как-нибудь сама на нем до бани доскачет. И главное, надо не дать мне встряхнуться, чтобы ошметки грязи в разные стороны не полетели. Сообщила, что очень кушать хочется и что провиант мы привезли.
Муж встрепенулся, почувствовав твердую опору для нравоучений, проворчал:
— Уверен был, добром и на этот раз не кончится.
— Можешь пересчитать количество чурок, потраченных для титана, — обиделась Наташка. — Две трети верну.
— «Чурок?!» — испуганно дала о себе знать Ольга.
— У тебя явно националистически-садистские наклонности, — с сожалением вздохнула Наташка. — Дмитрий Николаевич не использует при растопке титана залетных гастарбайтеров. Привыкли оскорблять их человеческое достоинство. Чурками называются дрова в миниатюре. Мини-круассаны знаешь? Дим, не стой тут восклицательным знаком, а? Потом, за ужином отыграешься. А лучше — за завтраком. Больше времени на подготовку. Без тебя вытряхнемся. На, тащи домой свои сумки!
Вот тут я некстати и застонала. От боли в пояснице. Нагнулась за кроссовками, а выпрямиться не смогла. Забыв про обиду и уж тем более про обязанности истопника, Димка понесся за лекарством и шприцем. Наташка, обругав меня за нерасторопность мышления, пожелала скоропостижно выздоравливать и идти в баню. Следом за ними. Любым способом. На стуле или без него, не важно. Именно туда, прихватив сопливящуюся Ольгу, она сама и направилась, бодро проорав:
— «Не кочегары мы, не плотники, да!» Спустя полтора часа мы с Наташкой в умытом и расслабленном состоянии сидели в нашей столовой. Ольга, отличавшаяся несравненно большей расслабленностью, непрестанно шмыгая носом, лежала на диване. За полным самодовольством не сразу догадались смерить нашей девушке температуру. Получив результат в тридцать восемь и восемь градусов, ужаснулись. Ольга наоборот — обрадовалась. Была счастлива уже тем, что находится в цивильных условиях да еще среди друзей, а не где-нибудь в придорожной канаве. Димка, добившийся от меня пяти признаний в том, что зря его не послушала и покатила с Натальей, был сдержанно-ласков со всеми. Только в три ночи позволил себе напомнить Наталье о ее собственной псине, которую он, по настоятельной просьбе Натальи Николаевны, опекал, дабы не мешала перевозке баснословного, судя по количеству мешков, тряпок и ящиков, числа саженцев и рассады. Мы с Наташкой тайком переглянулись. Получалось, что Дмитрий Николаевич не выдержал и проверил свои подозрения по поводу нашей версии об увлекательном мероприятии — неоднократном перетягивании машины из одной грязной ямы в другую. Не поленился же! Ночью, в полной темноте… Впрочем, наверняка с фонариком. Ну откуда ему было знать, что Наташкина «Шкода» одной только «мордой» в грязь не ударит.
Наталья уходила не очень охотно. Ольгу решили не трогать. Отказавшись от ужина, она удовлетворилась одним набором
К утру развеялись только тучи на небе. Ольге особо не полегчало. Температуру сбили до уровня тридцать семь и девять, и Наталья увела ее к себе. Димкины заверения в том, что нам с ним ночные забавы только в радость, не помогли. Причем муж был искренен. К тому моменту я успела извиниться перед ним в двадцать третий раз и прочно завязнуть в положении безоглядно любящей женщины и заботливой жены. Наташка мило улыбнулась и изрекла: — Порадовался сам, дай порадоваться другому. Иришка тут поделилась отдельными эпизодами Ольгиных ночных баек. Я в отпаде! Надо же! Живой аудиодиск. Жаль, что сама не осталась у вас с ночевкой. Грядущая ночь — моя. Если пожелаете, приходите на новую серию ужастика. Надеюсь, повтора программы не будет. Вместе и повздрагиваем.
Вздрогнуть пришлось раньше. Поливая из шланга очищенную от основной грязи машину, Наташка вспомнила про поручение своей захворавшей гостьи и, завернув кран, полезла в багажник за ее сумкой. Пустой мешок из-под сахарного песка, на котором она валялась, был в крови, и подруга невольно вскрикнула. Наташка все делает от души, а тихо орать она вообще не умеет. Первой на ее вопль откликнулась Денька — громко залаяла. Я оперативно изменила направление движения — к компостной куче и, забыв оставить ведро с новым для нее пополнением, понеслась с ним к подруге, попутно строя самые невероятные предположения. Вплоть до того, что, выбравшись из приснопамятного болотца, среди ночи прикатила какая-нибудь «хористка» — лягушонка в коробчонке и вернула убойный Ольгин нож назад, в Наташкину машину.
К моменту моего прибытия подруга, слегка свихнувшаяся от кровавого напоминания о вчерашнем кошмаре, уговаривала сама себя не бояться, активно поливая при этом Ольгину сумку вместе с мешком. Прямо на дороге между участками. Боксериха, с тоской оглядываясь на дом, опасливо жалась к машине. Димка застал еще более интересный момент. Закончив полив методом дождевания, Наташка отшвырнула шланг в канаву, сгребла мешок вместе с сумкой и брякнула сверток прямо в мое ведро.
— О как! — восхитился муж. — Нормально. Это называется «вычистим и выбросим». Наталья, у тебя было сверхурочное прослушивание Ольгиных бредней? А почему это вода в луже такого странного оттенка?
Наклонившись, Димка старательно пригляделся. Не дождавшись ответа, резко выпрямился и в упор посмотрел на Наташку. Она, в свою очередь, вытаращилась на меня, ну а я уж спрятала глаза, как сумела, за ладонью, которой спешно принялась потирать лоб.
— Здесь примесь крови, — спокойно сообщил Дмитрий Николаевич, ткнув указательным пальцем в лужу. — Случайно, не того человека по кличке «Сторож», от которого Ольга, лежа на диване, среди ночи упорно требовала подписать какие-то документы? Только я из ее откровений не очень хорошо понял, кто ему брил спину кухонным ножом? Он сам или моя Ирина?
— Я?!
Мое возмущение было слишком искренним, чтобы я стала уворачиваться от прямой атаки Димкиных глаз. Тоже мне, дальнобойщик! Но я этим своим возмущением тут же и подавилась. Димка смеялся. Шуточки, однако…
Пришедшая в себя Наташка, не очень натурально хихикая, сдернула мешок с Ольгиной сумкой на относительно сухое место и снова принялась их поливать. Той чушью, которую она при этом «несла» в свое оправдание, можно было заслушаться и благополучно сбрендить. Получалось, что подруга — исключительная чистюля, не желающая разводить помойку на своем личном участке. Иона не виновата, что у нее в черной пластиковой сумке с мясными фабрикатами и полуфабрикатами образовалась черная дыра, через которую утекла основная их часть прямо на Ольгину торбу. А торба после помыва улеглась подсохнуть в мое ведро с отходами совершенно обоснованно. Не на грязной же дороге ей сушиться.