Два лика одиночества.
Шрифт:
Эльфийское лезвие скользнуло по воротнику куртки, даргел дернулся, спасая горло от прямого колющего удара, выругался, почувствовав, как в предплечье вонзается острый сюрикен, и ударил убийцу рукоятью меча в зубы. Ошарашенный эльф отступил на шаг – и катана, со свистом распоров воздух, снесла ему голову. Вега успел заметить тень удивления в зеленых глазах. Глазах очень, очень молодого эльфа – ему едва ли было больше ста лет.
А дальше события понеслись вскачь, а Веге осталось
Краем глаза он заметил, как один из нападавших на Кима эльфов падает замертво, но клинок скрипача оказывается на миг в неудобном положении, и второй его противник умелым финтом выбивает меч из рук Киммериона. И время будто замедлило свой ход.
Даргел смотрел это по второму разу. Он знал, что сейчас произойдет.
Ким поднырнул под удар своего противника, на миг оказавшись в опасной близости от его клинка, выбросил вперед руку – пальцы сжались на горле. Эльф захрипел, закашлялся, попытался еще поднять руку с мечом и ударить своего убийцу – безрезультатно. Спустя секунду он уже бессильно обвис. Ким резко дернул рукой – даже сквозь шум боя до Веги долетел хруст ломающихся позвонков.
Мимо свистнул короткий метательный дротик, де Вайл прыгнул вперед, пытаясь его поймать, остановить смерть… но не успел. И поднявшийся было на ноги Вернер вскинул руки к горлу, хватаясь за древко, даже попытался зачем-то его выдернуть… и осел на землю. Его удивленно распахнутые глаза заливал усилившийся наконец-то дождь, но аналитику было все равно…
Вега уже видел все это. В том самом странном полусне-полубреду. Все произошло точно так, как он увидел.
Из состояния, близкого к шоку, его выдернула резкая боль в животе. Дернувшись назад и наугад рубанув катаной, даргел выругался, увидев в руках падающего эльфа клинок, по рукоять перепачканный его черной кровью.
Прыжок вперед, удар ногой – меч уже мертвого эльфа отлетает в сторону, густая трава надежно скрывает улику. Следователь оборачивается к третьему противнику – и с удивлением наблюдает, как тот оседает на мокрую, окровавленную траву, а из груди, прямо напротив сердца, торчит метательный нож.
Звуки боя стихли. Все нападавшие были мертвы.
Де Вайл скользнул взглядом по команде, мгновенно отмечая, кто в каком состоянии. Ларис, целый и невредимый, медленно опускается на колени рядом с телом Вернера. Рагдар, отчаянно ругаясь, зажимает глубокую рану в плече – ничего страшного, к утру регенерирует. Киммерион с каменно-спокойным лицом вытирает свой меч от крови.
Только убедившись, что с выжившими членами группы все более или менее в порядке, Вега обернулся.
Он
И тем не менее был удивлен, увидев ее.
Невысокая, хрупкая фигурка, затянутая в зеленый с коричневым плащ. Капюшон откинут, и капли дождя мелкими бриллиантами оседают на коротко подстриженных белых волосах. В аметистовых глазах – настороженность, но не страх. В изящных руках несколько метательных ножей, готовых к броску, если понадобится.
Вега усмехнулся и вежливо поклонился серой эльфе – пока что, впрочем, не убирая оружия.
– Приветствую вас, госпожа Янатари.
Глава II
ПУТЬ ПРЕДАТЕЛЬСТВА
– Спасибо вам, что приютили, – улыбнулась Арна, отпивая молоко из чашки. – К сожалению, нам не удалось договориться с хозяином постоялого двора о ночлеге за помощь в работах, а Гундольф еще не полностью оправился от ран, так что мы не могли ночевать под открытым небом.
– С этим старым хрычом еще никому не удавалось договориться, кроме как за звонкую монету, – усмехнулся Мантикора. – А рабочей силы за кружку эля – дерьмового, надо сказать, эля – у него хватает всегда. Вся деревня ждет не дождется, когда же его наконец демоны заберут на тот свет.
– Не стоит так говорить о живых людях, как бы они не были вам несимпатичны. – В негромком голосе Арны звучал даже не укор – слабый на него намек. Но Талеанису отчего-то сразу стало нестерпимо стыдно…
Они сидели вчетвером на террасе, залитой мягкими лучами заходящего солнца. Мантикора, рыцарь-Грифон Гундольф фон Кильге, орк по имени Орогрим и слепая девушка – Арна.
Когда трое путников вышли к его дому, полуэльф даже не нашел в себе сил удивиться. Только тень радости скользнула по его лицу, когда он понял, что они сами пришли – значит, его вина хоть немного, но уменьшится… Хотя какое, к Ярлигу, уменьшится? Талеанис мысленно обругал самого себя последними словами. Сколько уже можно искать оправдания предательству – тому, что не прощается?
Разговор шел плавно, неспешно. Арна рассказала несколько забавных историй, случавшихся с ней в странствиях, Орогрим, заметивший характерные шрамы на руках хозяина дома, спросил об их происхождении, что немедленно переросло в продолжительный ностальгический диалог… Только рыцарь весь вечер хмуро молчал, отделываясь общими ничего не значащими фразами.
Когда солнце село, Арна сослалась на усталость и пошла спать. Орк, разумеется, отправился вместе с ней, а Мантикора наконец-то остался с Гундольфом наедине.