Два маленьких обмана

Карлайл Лиз

– Еще одна ложь в заключение целой жизни, прожитой во лжи, – заключил Куин. – Вот так ты решаешь все проблемы?

– Я поступила так, как была вынуждена поступить, – со злостью произнесла Вивиана. – Серилия – моя дочь, и я сделала все, что могла. Я должна была это сделать. Вспомни, Куинтин, ты не оставил мне никакой надежды, у меня не было другого выхода.

Лицо Куина окаменело, а глаза полыхали гневом.

– Послушай, ты, бессердечная шлюха, – прошептал он, надвигаясь на Вивиану. – Как ты смеешь

снова говорить о женитьбе?! Если бы ты сказала мне всю правду, я поступил бы как положено.

– О, si, ты бы женился на мне? – с сарказмом спросила Вивиана. – На своей любовнице, иностранке, незнатного происхождения, оперной певичке? Так почему же, Куинтин, я сомневаюсь в тебе?

Куин проскрежетал зубами и отчеканил:

– Я хочу, чтобы Серилия знала правду. Я не хочу, чтобы она думала, что ее отцом был какой-то монстр.

– Монстры бывают разные, – заметила Вивиана. – Я встречала много разновидностей.

– Да замолчи ты, – раздраженно буркнул Куин. – Серилия ненавидела Бергонци. Она до ужаса боялась его. И любой, поговорив с ней об этом не более пяти минут, понял бы это. Все, что я прошу... нет, приказываю, – расскажи дочери правду.

– Она знает эту правду. – В голосе Вивианы невольно прозвучала печаль. – Поверь мне, Куинтин. Она знает правду.

– Что?! – воскликнул Куин. – Что она знает?! Вивиана замялась и отвела глаза.

– Серилия знает, что Джианпьеро не ее отец, – тихо проговорила она. – Он... он сам ей об этом сказал и сделал это с большим удовольствием. Так что на этот счет тебе нечего беспокоиться.

– Сам ей это сказал? – повторил Куин. – А ты... что сказала ей ты?

Непреодолимая тоска волной нахлынула на Вивиану, под ее тяжестью ее тело ослабело, плечи опустились.

– Я рассказала ей, что ее отцом был англичанин, – тихо проговорила она. – И что я очень любила его, а он любил меня.

Она тяжело вздохнула.

– Продолжай, – приказал Куин.

– Я рассказала, что он был очень красивым и очень богатым, но его родители не разрешили ему жениться, поэтому мне пришлось вернуться в Венецию.

Куин с изумлением посмотрел на Вивиану:

– Но... но это же неправда!

– Истинная правда, – возразила Вивиана. – Ты сказал мне, что твои родители не одобрят этот брак, возможно, даже тебя лишат наследства. Ты сказал, что они желают, чтобы ты женился на подходящей английской девушке. Куин, per amor di Dio, давай не будем ссориться из-за этого сейчас, но, может быть, я неправильно поняла тебя тогда, много лет назад?

– Я... я не знаю, как бы поступили мои родители, – помолчав, признался Куин.

Но Вивиана не позволила ему так легко уклониться от ответа.

– Я в чем-то неправильно поняла тебя, Куинтин? Куин смущенно опустил глаза:

– Нет, не совсем. Были бы трудности. Но может быть, мы бы

справились с ними, Виви.

– Может быть, – тихо повторила Вивиана. – Увы, Куинтин, нельзя вырастить детей на одном «может быть». У них должна быть уверенность. У них должна быть гарантия. И насколько это возможно, у них должна быть семья. У Се-рилии все это было, Куинтин. Ради нее я принесла такие жертвы, что скорее умру, чем расскажу о них. Поэтому не говори мне, саго, «может быть». Этим словам не должно быть места в жизни Серилии.

– Ну ладно, – проговорил Куин по-прежнему резко, однако желание спорить у него, похоже, прошло. Он раскрыл ладонь, и камень с цепочкой сквозь его пальцы соскользнул Вивиане на колени. – Но сейчас я говорю не о «может быть». Я говорю об уверенности. Я хочу участвовать в судьбе своего ребенка. Я хочу быть Серилии отцом. Я дам тебе время, Вивиана, самой привыкнуть к этой мысли.

Вивиана подняла изогнутую бровь:

– Как же ты добр. Куин коротко кивнул:

– А сейчас я на время попрощаюсь. Завтра пришли за мной, когда Серилия проснется. Я хочу навестить ее.

Вивиана неохотно кивнула:

– Я пришлю кого-нибудь, si.

И прежде чем она успела еще что-нибудь добавить, Куин, хлопнув дверью, вышел.

Глава 15

Леди Элис и цыганское проклятие

Куин вернулся в Арлингтон-Парк в возбужденном состоянии. Он не заметил, что дождь прекратился, а ветер затих. Он не чувствовал наступившего жгучего холода. Он не оценил неожиданную благоговейную тишину святой ночи, опустившейся на землю.

Сейчас он мог думать только о Вивиане, о ее предательстве не только по отношению к нему, но и к Серилии. Его сжигали гнев и горькое осознание утраты. Но ему хватало ума понимать, что он рискует, балансируя на острие ножа между своей обидой за Серилию и ненавистью к Вивиане.

Куин ее ненавидел, потому что она не любила его. После долгих девяти лет страданий неужели все свелось к чему-то такому примитивному и мелкому? Более благородный человек признался бы в этом и, вероятно, удалился. Но Куин не был таким. Его терзала жажда мести. Его чувство к Вивиане никогда не умрет, а только станет еще мучительнее.

Куин передал свою лошадь конюху и молча поднялся по ступеням в дом. В свой очень большой и пустой дом.

Через несколько часов Элис нашла Куина в его личной гостиной. Он сидел у камина и пил бренди. Элис тихонько постучала в дверь и вошла, не ожидая разрешения. Куин обернулся и сердито посмотрел на сестру. Элис была уже в ночной рубашке с накинутым поверх нее капотом. Ее распущенные длинные волосы, в свете лампы отливавшие бронзой, напомнили Куину о Серилии. Господи, да как же он до сих пор не замечал этого сходства?