Два мира. Том 2

Lutea

Взгляд стоявшей рядом Цунаде полыхнул раздражением. Впрочем, она нашла в себе силы сдержаться до того, как они вчетвером перенеслись в её кабинет.

— Чтобы не удивляться принятым решениям, надо слушать, что обсуждают на собрании, — сквозь зубы проговорила она, сложив руки на груди чертовски знакомым жестом. Только что с её грудью эффект был не внушительный, а отвлекающий.

— Не пародируй Тобираму, — протянул Мадара, глядя на неё из-под полуопущенных ресниц. Глаза хотелось закрыть совсем, но это было чревато окончательным выпадением из реальности —

а тут ещё Хаширама со своей седативной чакрой опустил руку ему на плечо.

— Цуна, Дара, не ссорьтесь, — врезать бы ему, но Мадаре хватило сил только поморщиться, Цунаде фыркнула, а Шикаку молча застыл в стороне неодушевлённой частью интерьера — видимо, что-то ещё нужно было ему обсудить с Хокаге. Хаширама тоже заметил это и потянул друга за плечо: — Идём, Мадара?

— Подожди, — на лице Цунаде за секунду промелькнула целая гамма мыслей-сомнений. — Ты собираешься пройтись по деревне?

Хаширама бодро ей подмигнул и перевоплотился Хенге в совершенно непримечательного мужчину средних лет. Коротко кивнув, Цунаде перевела взгляд на свой рабочий стол, на кипы бумаг и вздохнула.

— Ладно, Шикаку, по поводу Фу…

Оставив их разбираться с делами, основатели деревни вышли в коридор. Когда закрылась дверь, отрезав голоса, Мадара опустил взгляд на хитай, который всё ещё сжимал в руке. Хаширама посмотрел тоже.

— Я удивился, когда ты его взял, — прямо сказал он. — Думал, не станешь.

— Я устал, не было желания спорить с твоей внучкой, — сказал Мадара, с силой проводя рукой по лицу, убирая волосы; хитай, посомневавшись, сунул в карман штанов. — Кроме того, это лишь подтверждение очевидного факта. Сейчас я воюю на стороне Альянса.

Хаширама покосился на него, как будто хотел что-то спросить, но не стал. Предпочёл легко улыбнуться:

— И знаешь, я даже не удивлён, что идея пришла от Итачи.

— Хм, — неопределённо отозвался Учиха, но тут же полез в воспоминания о встрече, зафиксированные Шаринганом и благополучно пропущенные мозгом. Довольно быстро удалось воскресить слова Яхико о том, что его подруге, Конан, идея создания общих протекторов для всего Альянса в целях сближения шиноби из разных стран, воюющих на одной стороне, пришла после разговора с Итачи. — Хм… — протянул Мадара задумчиво-удовлетворённо.

Тем временем они вышли на улицу, в заснеженный двор — и глаза Хаширамы загорелись. Прижмурившись, он втянул носом воздух деревни, восторженно заулыбался и подался вперёд… Вдруг осёкся, остановился, обернулся.

— Пошли, — сказал Мадара с тенью усмешки.

Благодарно кивнув, Хаширама вышел с территории резиденции Хокаге, ступая медленно, любопытно. Прежде чем последовать за ним, Мадара перевоплотился в кота и как всегда при походе через деревню основательно приглушил чакру — люди Данзо наверняка попытаются проследить, и нечего облегчать им работу. Кроме того, он не хотел привлекать внимание жителей, а лицо и гордый клановый мон на спине одежды непременно станут; для заметности на этой прогулке хватало и Хаши с его радостно-любопытным взглядом, пусть и на чужом лице.

А Сенджу не спешил —

шагал по пустынным улицам Конохи, крутя головой по сторонам, точно сельский ребёнок, впервые попавший в столицу. Остановился возле бара, одного из немногих мест, где в этот ночной час ещё плескалась жизнь; Мадаре показалось, что зайдёт, но Хаширама просто стоял какое-то время напротив входа, вдыхая спиртовой аромат, слушая разговоры и смех с мягкой улыбкой на лице. Мадара не мешал ему — остановился позади, предпочитая скрываться в тени от случайных глаз; когда друг продолжил путь, выждал немного, прежде чем двинуться следом, выдерживая дистанцию. Всё-таки эта деревня с самого начала была больше Хаширамы, чем его.

И всё же частью души Мадара любил её. В далёком прошлом это место стало шансом спастись от падения в бездну, разверзшуюся под ним после смерти Изуны, шансом быть частью чего-то большего, важного. И какое-то время ему действительно было хорошо здесь, в растущей деревне, когда ежедневных забот было столько, что есть и спать приходилось, не отходя от рабочего места; когда смешил Хаширама своей осторожной заботой и участием, постоянно боясь что-то сделать неправильно; когда клан постепенно обживался с мыслью, что война окончена, а дети играли вместо того, чтобы с клинками наголо идти на поле боя навстречу смерти… Но после этого стало мало.

Порой приходили глупые, бесполезные мысли: «А что, если бы?..». Если бы он не придал столь большого значения надписи на каменной плите клана Учиха. Если бы спокойно обсудил, обмозговал эту информацию с Хаширамой. Если бы остался в Конохе, предпочёл стабильное сегодня призрачно-лучшему завтра. Если бы взял эмоции под контроль и не собачился с Тобирамой, а честно попробовал понять его позицию и показать свою, договориться — ведь они могут продуктивно сотрудничать, как показал последний год.

Если бы. А ведь эта условность могла сработать и иначе: шестеро шиноби не активировали бы портал в другой мир, Итачи и Дейдара не возродили бы его по чистой случайности в теле кота-оборотня, а сам Мадара, когда восстановил способность пользоваться чакрой и Мангекью, решил бы устранить обоих знающих о нём шиноби, позже Саске бы не стал причиной переноса в мир магов воскрешённых Хокаге, и не появилось бы возможности вновь предложить руку старому другу — могло всё обернуться и так. Тогда бы Обито рано или поздно воскресил его, как и предполагалось по плану, и Мадара привёл бы в действие Бесконечное Цукиёми. В таком мире Мадара вряд ли обрёл покой — теперь он это понимает.

Он хочет видеть возрождение клана. Причём именно в этой… нет, своей деревне.

На границе парка Хаширама остановился, повернулся к нему.

— Деревня очень изменилась, — заметил он вполголоса.

Мадара дёрнул кончиком хвоста и наклонил голову, соглашаясь. Вокруг никого не было, иначе бы наверняка общение человека с котом вызвало удивление. Хашираме, казалось, это было совершенно до лампочки; или же он, как и Мадара, сперва проверил окрестности и убедился, что они одни.

— Перевоплотись, а?