Два мира. Том 2

Lutea

— Вы же сказали заклинание творить невербально, разговоров это не касалось, — огрызнулся Гарри, выведенный из себя твердолобостью Гермионы.

Снегг холодно посмотрел на него.

— Наказание, Поттер, — очень тихо произнёс профессор, впиваясь в парня взглядом. — Сегодня в семь в моём кабинете.

Гарри пожал плечами и отвернулся — наказания его заботили мало, как и злобное зырканье Снегга. Ему очень хотелось узнать, что задумал Малфой.

Тот в последние недели стал подозрительным и странным: ходил бледный и нервный, перестал везде появляться в сопровождении Крэбба и Гойла, предпочитая одиночество, часто где-то пропадал, даже пропустил матч по квиддичу против Гриффиндора, чего обычно за ним не бывало. «Он что-то делает, — понимал Гарри, — делает для него… И пусть Рон с Гермионой мне не верят, я докажу,

что это так!» Он взял в привычку вечерами, да и при любом другом удобном случае, выслеживать Малфоя по Карте Мародёров, пытаясь выяснить, где тот бывает. Однако время от времени Гарри вовсе не находил слизеринца на Карте; единственным тому разумным объяснением было, что Малфой тайком покидает школу. «Куда он ходит? — вопросы преследовали Гарри днём и ночью. — Зачем? Что он затевает?..»

До начала каникул оставалось меньше недели. В этом году на Рождество школу должны были покинуть все студенты — учителя собирались провести какие-то ритуалы, чтобы укрепить защиту, и для этого им было нужно, чтобы замок был пуст.

Слизнорт, планировавший устроить рождественскую вечеринку в последний день семестра, после случившегося в Министерстве отменил празднество, решив взамен провести «тихий ужин в кругу друзей», как он выразился. Гарри страшно не хотелось идти, но Слизнорт попросил Гермиону уточнить его расписание, чтобы назначить приём на день, когда Гарри точно будет свободен. Понимая, что открутиться у них точно не получится, друзья решили пойти на ужин вместе, чтобы не создавать себе проблем с выбором пары и, к тому же, не подводить ситуацию близко к черте, после которой Рон с Гермионой могли опять поссориться. Сам Рон на праздник не был приглашён, от чего, впрочем, не особо страдал — его мысли в последние дни занимала практически только месть за смерть отца, которую ласковой заботой пыталась сгладить Лаванда. Она изменилась, сделалась как-то спокойней и задумчивей, теперь не вешалась на Рона при каждом удобном случае, а порой подходила к нему в коридоре или гостиной, брала за руку, что-то нежно шептала на ухо. В такие моменты Рон словно оттаивал, расслаблялся, ненадолго становился тем, кого Гарри хорошо знал — и он был искренне благодарен Браун за это. Даже Гермиона, кажется, хотя и не говорила это вслух, для себя признала, что Лаванда не так уж плоха, хотя по-прежнему противилась тому, чтобы их трио становилось квартетом.

Гарри с тоской наблюдал, как отдаляются друг от друга его друзья, но сделать с этим ничего не мог. Или возможно, просто не хотел вмешиваться в их отношения. «Нам сейчас не до этого, — оправдывался он. — Война началась, сейчас не время думать о чувствах». К сожалению, сказать себе то же, когда видел Джинни, он не мог.

Перед тем, как лечь спать, Гарри по уже начавшей складываться традиции достал из чемодана Карту Мародёров и, прошептав «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!», коснулся пергамента кончиком волшебной палочки. По листу тотчас же стали расползаться линии, оформившиеся в детальный план замка. При магическом свете приглядываясь к движущимся точкам, обозначавшим людей, Гарри стал искать Малфоя. Тот мерил шагами свою спальню в подземельях; рядом с ним стояла точка с подписью «Теодор Нотт». Ничего подозрительного пока не было, и Гарри не без сожаления отвёл взгляд от подземелий. Все ученики уже рассредоточились по факультетским гостиным и спальням, а вот часть преподавателей курсировала по школе: МакГонагалл, Флитвик и Слизнорт патрулировали коридоры на разных этажах, причём рядом с деканом Гриффиндора находился Мадара Учиха — довольно странный и пугающий родственник Саске и Итачи, с которым Гарри познакомился во время летних каникул.

Тогда в «Норе» им с Гермионой и детьми Уизли рассказали о том, что иностранные студенты и преподаватели, проведшие целый год в Хогвартсе, на самом деле шиноби, прибывшие из какой-то другой реальности и помогавшие Ордену. Рассказ объяснил странности, которые ребята видели во время июньского боя в Отделе Тайн, но и в определённой мере напугал: осознать, что где-то существует мир, полный воинов-ниндзя, способных разрушать деревни одним махом, сражаться с целыми армиями, было непросто. Гарри был рад, что эти люди на их стороне — и в отчаянии застонал, когда узнал, что у Волан-де-Морта с недавних пор тоже есть союзник-шиноби, причём обладающий способностью

воскрешать мёртвых. На фоне этого «избранность» Гарри ему самому казалась всё большим обманом — против противников такого плана у него не было даже тени шанса. «Тебе и не придётся сражаться с ними, — увещевал противный голосок в голове, — эти люди сами между собой разберутся». В этом Гарри не был уверен — он не видел желания помогать победить Волан-де-Морта у того же Учихи (хотя тот вместе с Тобирамой Сенджу и согласился охранять Хогвартс), тем более не было его у Акасуны. У всех этих людей были какие-то другие приоритеты, непонятные Гарри, вовсе не победа над Тёмным Лордом, поэтому парень не очень-то им доверял; впрочем, он надеялся, что профессор Дамблдор знает, что делает.

Кстати о нём… Гарри невольно затаил дыхание, взглянув на отмеченный на Карте кабинет директора. Там помимо хозяина в этот самый момент находилось ещё трое — те, кого он не рассчитывал вновь увидеть.

Быстро вытащив мантию-невидимку и накинув её, убедившись, что никаких частей его тела не видно, Гарри выбрался из погружённой в сон спальни, пересёк пустую гостиную и выбрался в коридор. Почти бегом он двигался по школе, периодически сверяясь с Картой отчасти чтобы убедиться, что гости Дамблдора никуда не ушли, отчасти — чтобы его путь не пересёкся с путём МакГонагалл и её пугающего спутника, для которого мантия-невидимка не стала бы помехой. Удача сопутствовала Гарри, и он добрался до коридора, где располагался кабинет директора, незамеченным.

— Кислотные леденцы, — назвал он пароль горгулье, и она сдвинулась в сторону, открывая вход на винтовую лестницу. Предельно тихо Гарри поднялся по той и застыл у двери, не зная, что лучше: пытаться подслушать или всё-таки попросить разрешения войти. Это решилось само — кабинетная дверь вдруг отворилась, и на Гарри с весьма недоброй ухмылкой воззрилась Митараши.

— Что это бравый студент Гриффиндора не в постели после отбоя? — протянула бывшая профессор со смешком. — Нарывается на наказание?..

— Капитан, оставь ты мальчишку в покое, мм, — бросил Дейдара. — Он как раз кстати пришёл.

— Проходи, Гарри, — произнёс Дамблдор, делая приглашающий жест из-за своего стола.

Стянув с себя бесполезную теперь мантию, Гарри напряжённо протиснулся мимо стоявшей в проходе Митараши и вошёл. Дейдара всем своим видом выражал нетерпение, а вот Хината, сидевшая в кресле возле стола, аккуратно сложив на коленях руки, приветливо улыбнулась бывшему однокласснику. Митараши нарочито-громко захлопнула дверь и вернулась к остальным.

— Я собирался отправить домовиков разбудить тебя, — сказал Дамблдор, внимательно и немного лукаво глядя на парня. — Но хорошо, что теперь не придётся отвлекать их от ночных трудов по уборке школы.

Гарри стало неловко. И он уже открыл было рот, чтобы начать оправдываться за свои хождения после отбоя, но прежде, чем хотя бы придумал, что скажет, был перебит Дейдарой:

— Давайте, может, поговорим о деле, мм? Хотелось бы разобраться здесь со всем поскорее.

— Конечно, — Дамблдор кивнул нетерпеливому шиноби и вновь перевёл взгляд на Гарри. — Нам необходимо, чтобы ты вызвал Кикимера, Гарри.

— Кикимера? — удивился он; парень терпеть не мог старого эльфа, доставшегося ему по завещанию Сириуса, и вовсе не хотел видеть его лишний раз. — Зачем?

— Говорим — значит надо, — Митараши подошла к нему сзади так тихо, что Гарри даже не заметил и вздрогнул, когда услышал шёпот над самым ухом. — Будь хорошим мальчиком, позови эльфа.

В тот момент Гарри впервые почувствовал, что боится женщину. Даже Беллатрису Лестрейндж не пугался — ненавидел, но при встрече бросился бы на неё с гриффиндорской отвагой, а вот от Анко Митараши ему хотелось бежать, бежать без оглядки туда, где эта странная куноичи бы до него не добралась. От неё веяло безумием куда сильнее, чем от Беллатрисы.

Дейдара раздражённо бросил фразу по-японски, и Анко, прошипев что-то в ответ, плавно скользнула прочь от Гарри, у которого за те мгновения, что она стояла позади, предательски взмокла спина.

— Я всё объясню тебе, но чуть позже, — пообещал Дамблдор, сделавший вид, что не придаёт значения всей этой сцене. — Для начала нам необходимо поговорить с Кикимером. Ты, как хозяин, должен потребовать от него говорить нам правду.

— Х-хорошо, — чуть запнувшись, кивнул Гарри и позвал: — Кикимер!