Два рейда
Шрифт:
Посреди площади, запруженной народом, стояли санки. На них поднялись Вершигора и поручик Подкова. Петр Петрович окинул взглядом вдруг притихшую площадь, приветливо помахал рукой мальчишкам, примостившимся на плетнях и заборах, разгладил бороду и заговорил:
— Товарищи партизаны! Наши братья по оружию. Дорогие польские друзья! Сегодня мы вместе со всем советским народом отмечаем двадцать шестую годовщину Советской Армии. — Выждав, пока поручик перевел, продолжал: — День рождения Советских Вооруженных Сил мы празднуем в суровые дни войны. Созданная великим Лениным в годы гражданской войны
Петр Петрович говорил о первых шагах молодой Красной Армии, отстоявшей завоевания Октября от посягательств внутренней контрреволюции и иностранной интервенции. Перешел к мирным годам. Упомянул бои у озера Хасан и разгром японских войск в Монголии…
Его слушали с большим вниманием. Казалось, затаили дыхание.
Мне впервые довелось слышать выступление Петра Петровича на митинге. Я привык его видеть в повседневной жизни. И теперь мысленно сравнивал его речь с пылкой, зажигающей речью комиссара Руднева и с простой, пересыпанной украинским юмором — Ковпака. И не находил общего ни с тем ни с другим…
— Война нарушила наш мирный труд, — продолжал Вершигора. — Красная Армия, весь советский народ поднялись на защиту Родины… Были у нас и неудачи, приходилось оставлять города и села. Врагу удалось захватить часть нашей территории. Но ему не удалось стать на ней хозяином, не удалось сломить моральный дух советских людей, убить в них веру в победу правого дела… Первый ощутимый удар врагу был нанесен под Москвой. Сталинградская битва была переломной в войне, а последовавшая за ней Курская — окончательно похоронила мечты фашистов о мировом господстве. С этого момента инициативой полностью завладели советские войска… Недалек тот час, когда вся советская территория, а затем и Польша будут навсегда очищены от фашистской нечисти…
Последние слова, переведенные поручиком, вызвали радостное оживление среди поляков. В особый восторг они пришли, когда Вершигора сказал, что на фронте против гитлеровцев бок о бок с Красной Армией сражаются польские воинские части, сформированные на советской территории и вооруженные новейшей военной техникой.
— Холера ясная! Вот бы до Войска Польского попасть! — сказал местный парень, стоявший рядом со мной.
Когда на площади восстановилась тишина, Вершигора заговорил о всенародной борьбе в тылу врага. В его речи пропала официальность. Да это была уже и не речь, а, скорее всего, задушевная беседа.
— У нас с вами общий враг — фашизм. И бороться против него мы должны вместе, — говорил Петр Петрович, обращаясь к полякам. — Я знаю много примеров, когда ваши земляки отважно сражаются в советских партизанских отрядах. Здесь же, бок о бок с польскими патриотами, воюют советские граждане, бежавшие из фашистского плена. На советской территории, временно оккупированной врагом, воевало соединение польских партизан под командованием Роберта Сатановского. Мы пришли к вам, чтобы бить врага на вашей территории. Здесь нас встретили как братьев. За это большое наше партизанское спасибо польскому народу…
Слова Вершигоры были встречены аплодисментами и одобрительными возгласами присутствующих.
— Мы благодарны за помощь и польским
Поручик принял автомат, поцеловал его и громко прочитал надпись, сделанную на автомате: «В честь боевой дружбы советского и польского народов. От ковпаковцев». А затем поднял над головой подарок и выкрикнул:
— За вашу и нашу вольность! Армии Радецкой — сто лят! Hex жие Польска!
Над площадью послышались дружные возгласы: «Сто лят! Hex жие! Сто лят! Hex жие!»
— Один ноль в пользу Бороды, — сказал Клейн.
— Ты о чем?
— О митинге. Попомни мои слова: завтра о всем, что здесь сейчас делается, будут знать во всех весях. Это большая наша победами благодарить за нее мы должны Вершигору…
День выдался на редкость тихий и теплый. По-весеннему ярко светит солнце, снег обмяк, осел, закапало с крыш. От только что проведенного митинга не прошло еще возбуждение. По улицам села в приподнятом, праздничном настроении разгуливают группки партизан и местных жителей, разодетых в национальные наряды. Повсюду слышатся песни: русские, украинские, польские, белорусские…
Третий раз мне приходится годовщину Советской Армии праздновать в боевых условиях. В 1942 году весь день прошел в бою за село Муратовку в Брянской области. В 43-м — в тылу врага в Князь-селе на Волыни. А теперь вот за пределами своей Родины. Хочется, чтобы это был последний военный год.
Этот день запомнился мне еще одним событием. Не знаю, почему Москаленко поручил мне провести с артиллеристами беседу о Дне Красной Армии. Признаться, я был в растерянности. Что я скажу? То, что первая в мире Рабоче-Крестьянская Красная Армия была создана по указанию В. И. Ленина? Так об этом знает каждый советский ребенок.
И тут пришла мне на память небольшая книжонка, которую я прочитал еще в военном училище. В ней были помещены короткие очерки, всего по нескольку страничек, в которых рассказывалось о героях гражданской войны В. И. Чапаеве, Г. И. Котовском, Н. А. Щорсе, Сергее Лазо, Н. А. Рудневе, Александре Пархоменко, Яне Фрицовиче Фабрициусе… И я вцепился в эту книжонку, как в спасительный талисман.
После нескольких общих фраз о рождении Красной Армии, о ее боевом крещении под Псковом и Нарвой, я начал добросовестно пересказывать прочитанное. Чего я им только не наговорил! И о том, как Коля Руднев, любимец К. Е. Ворошилова, ходил в атаку на беляков с шашками в обеих руках, и о том, на какой риск шел Г. И. Котовский при разгроме банды Матюшина, когда действовал под именем белогвардейского офицера, и как Александр Пархоменко разоружал анархистов и громил махновцев, с О Чапаеве говорил мало. Что я мог сказать нового к тому, что показано в фильме «Чапаев»? Этот фильм каждый из нас смотрел не менее десятка раз. Но среди артиллеристов были поляки и украинцы западных областей, которые не имели понятия о «Чапаеве»…