Два рейда
Шрифт:
— Выполняйте!
Тюпов растерянно козырнул и побежал к орудиям. Через несколько минут четверка кряжистых лошадей вскачь промчалась по улице, увлекая за собой семидесятишестимиллиметровое орудие. Впереди на быстроногом жеребце летел сияющий Юра Колесников.
— Берегитесь, фашисты! — выкрикнул он. — Сейчас получите.
По цепи понеслись радостные возгласы партизан: «Артиллерия! Артиллерия!»
Упряжка выскочила на пригорок, развернулась на месте. Артиллеристы проворно сняли орудие с передка. Лошадей укрыли за ближайшими
— Приготовиться к контратаке! — приказал Бакрадзе.
Приказ повторил Тютерев, а затем командиры рот, взводов, отделений. В воздух взвилась красная ракета — сигнал контратаки. Прогремел орудийный выстрел. Пехота поднялась и дружно бросилась на врага. Пулеметный и автоматный шквал дополняли гранатные взрывы и хлопки выстрелов из бронебоек. В тылу врага послышалось «Ура!» — это Александр Годзенко с эскадроном пробрался лесом и зашел гитлеровцам в тыл.
Противник не выдержал натиска партизан и отступил. Положение было восстановлено. Последующие попытки врага ворваться в село успешно отражались ковпаковцами…
После удачной контратаки Колесников подбежал к артиллеристам и спросил:
— Орлы, почему вы только один раз стрельнули? Поддали бы жару, мы бы с фашистами расправились похлеще.
— А чем? — в свою очередь спросил Вася Алексеев. — У нас был всего один снаряд. Берегли на всякий случай.
— Как один? — оторопел Юра.
— Вот так, — проговорил заряжающий горьковчанин Ершов.
— Командир дивизии знает об этом?
— Конечно, знает.
— Знал и послал! — сказал растерянно Колесников. Ему вдруг вспомнилась хитрая улыбка Вершигоры, удивление и растерянность Тюпова. Выходит, командир дивизии послал орудие просто для поднятия духа партизан.
— Вот так да-а! — протянул Юра, вытирая кубанкой обильно выступивший на лбу пот. — Все равно молодцы, ребята. А о том, что снарядов нет, — ни гугу. Понятно?
— Чего уж там, ясное дело! — невесело загудели артиллеристы.
Как бы то ни было, а находчивость Вершигоры помогла партизанам одержать верх над сильным противником.
Об этом случае почти никто из партизан не знал. О нем стало известно лишь после того, как с самолетов сбросили нам новую партию боеприпасов.
Перед вечером прибежал связной Гриша Филоненко с радостной вестью. Второй и третий полки отбили все атаки противника и отбросили его от сел Вепшец и Зажечье.
— Все поле усеяно трупами фашистов. Танки горят, — весело выкладывал новости Филоненко.
— Откуда тебе известно? — спросил я связного.
— Сам слышал, когда докладывали командиру дивизии, — ответил он. — Подполковник приказал держаться до темноты, а затем будем прорываться…
О победе второго и третьего полков через несколько минут знали все партизаны. На душе стало легко и радостно.
— А мы что-хуже их? Выстоим! — говорили повеселевшие ребята.
Перед вечером прибежал старшина
— Как же ты его проморгал? — спросил я.
— Кругом кипел бой. Бомбежка… Не до пленного. Начали готовиться к маршу, тут я и кинулся. Смотрю — подвода без ездового. Я сюда-туда, а немца и след простыл…
— Вот вам и сын социал-демократа! — сказал Колесников. — Я вам тогда говорил, что нельзя ему верить. Социал-демократы всегда предавали.
— Побег пленного — не велика потеря. Беда в том, что он расскажет карателям о нашем тяжелом положении с боеприпасами. Надо доложить в штаб дивизии, — посоветовал я Боголюбову.
Наступил вечер. К этому времени командир и начальник штаба дивизии наметили план прорыва, создали ударную группу, выделили заслоны… Все готово для начала действий. В этот момент в штаб дивизии пришел 57-летний старик, местный житель Станислав Сажинский.
— Могу товажишам показать дорогу, — предложил он свои услуги.
— В каком месте?
— Лясом, лясом проше пана-товажиша, — ответил старик.
— По карте в лесу дорог нет, одни овраги, — высказал сомнение Вершигора.
— Для германов нема, для товажишей есть…
— Проскользнуть среди боевых порядков вражеских войск без боя — это здорово! — сказал Петр Петрович. — Попробуем.
Глубокой ночью подразделения покинули пылающие Кособуды и втянулись в лес. Последним уходил батальон Ивана Сердюка.
В ночь на 7 марта лесными холмами и буераками, по еле заметной тропе, а местами и просто без дороги, дивизия вышла из вражеского кольца. Подошли к железной дороге Рава-Русская—Хелм. Пользуясь тем, что противник ослабил охрану железных дорог, мы выслали к ним минеров.
На железнодорожном переезде рядом со станцией колонна появилась настолько неожиданно, что противник не успел изготовиться к бою. Кавалеристы Ленкина перебили охрану и захватили воинский эшелон. Уничтожили паровоз, пять платформ с танками и восемь — с автомашинами. колонна еще шла через переезд, когда со стороны Замостья подошел состав с войсками. Саперы первого батальона успели заминировать дорогу и подорвать паровоз. С платформ открыли огонь немецкие танки. Один снаряд угодил в повозку. Погиб Юзек — отважный польский паренек, пришедший к нам в начале февраля.
Наконец железная дорога осталась позади, а с ней и главная опасность. Вершигора подъехал к санкам, на которых находился пленный гитлеровский офицер. Он сидел словно пришибленный. Куда только делись его высокомерие, самоуверенность, спесь и наглость!
— Теперь-то вы убедились, что были не правы? — спросил Вершигора.
— Кто бы мог подумать! — пробормотал упавшим голосом пленный. — Вы бы тоже так сказали, когда бы знали, сколько против вас сосредоточено войск.
— А мы знали. Наши разведчики не даром хлеб едят, — парировал Борода.