Два рейда
Шрифт:
— Вы воюете не по правилам, — выложил свой последний козырь гитлеровец.
— Не к лицу вам, офицеру армии, вероломно напавшей на нашу страну, бросать нам такой упрек! — в обычно мягком голосе Вершигоры послышались стальные нотки. — Мстить зарвавшемуся врагу — вот наше правило!
— Хорошо. Я проиграл, — сдался пленный. — Но откройте секрет ваших успехов. Вас не так много, чтобы противостоять многим тысячам хорошо вооруженных моих соотечественников. Но вы побеждаете. Откуда у вас силы берутся?
— Вам приходилось слышать о Денисе Давыдове? — хитро прищурившись, спросил Вершигора. Он особую симпатию пи «тал
— Кто это? — переспросил удивленный гитлеровец.
— Не знаете? Жаль! Прежде чем напасть на Советский Союз, следовало бы поинтересоваться историей. Вспомнить Наполеона. Денис Васильевич Давыдов — это русский патриот, прославленный партизанский командир. Можно сказать, наш прадедушка. Он много неприятностей причинил армии Наполеона. На вопрос, подобный вашему, Давыдов ответил примерно так: «Успех сей определяется, кроме умения, внезапностью налета и горевшей в партизанских сердцах священной ненавистью к врагам отечества». Вас устраивает такой ответ?
— М-да, — промычал гитлеровский офицер и скис, окончательно потеряв всякий интерес к беседе.
Когда отъехали от повозки, на которой находились пленный и переводчик Вальтер Брун, адъютант командира дивизий Ясон сказал:
— Это вы здорово ему насчет Давыдова: умение, внезапность, ненависть. Но разве фашисты меньше ненавидят нас, чем мы их, или не умеют воевать? Почему в каждом бою их потери в десятки раз превышают наши?
Подобные вопросы я мне задавали многие партизаны. Действительно, почему?
— Кроме всего прочего, мне кажется, причина в характере действий, — сказал Вершигора. — На фронте, где все четко определено уставами и наставлениями, немцы — сильный, опытный и опасный враг. А к партизанской тактике они никак не могут подобрать ключей. Партизанских отрядов много, и что ни отряд, то своя тактика. Попробуй приноровись к каждому! Правда, нам зачастую тоже не сладко. Иной раз труднее, чем на фронте. Резервов нет, средства ограничены, соседей, как правило, тоже нет. Кругом враг. Но у нас есть и преимущества. Мы сами выбираем объекты для нападений. Когда он нам не по зубам — не суемся туда. Главный наш козырь — внезапность и подвижность. Там, где нас нет сегодня, можем появиться завтра и не с той стороны, откуда нас ждет противник. Кроме того, мы не привязаны к определенной местности, которую бы должны удерживать любой ценой. На нашей стороне свобода маневра. Чем больший маневр, тем мы менее уязвимы. Партизаны не дают возможности противнику по-настоящему подготовить наступление. Не ждать, пока противник сосредоточит и введет в бой все силы, а бить его по частям — вот принцип наших действий. Уразумели? — спросил Вершигора.
— Представьте себе, если бы мы задержались в Кособудах еще на два-три дня, что бы получилось? — продолжал Петр Петрович. — Фашисты крепко-накрепко заперли бы все выходы и расправились бы с нами. Своим маневром мы спутали все их тщательно разработанные планы… То, что мы навязываем противнику бой в выгодных для себя и невыгодных для него условиях, обусловливает большие потери врага. Я уже не говорю о других факторах: стойкость нашего воина, преданность, всенародная помощь партизанам… В этом наша сила.
Вершигора подумал и продолжал:
— Гитлеровцы бросают против нас все новые и новые части Создается впечатление, что инициатива в их руках. На
Я слушал Вершигору и радовался тому, что такую почетную задачу выполняем именно мы. И еще я радовался, что командует нами такой умный командир, как Петр Петрович Вершигора.
Вырвавшись из блокады, дивизия заняла круговую оборону в Гоще Ордынацкой и разослала мелкие группы для организации засад и минирования железных дорог. За два дня этими группами, совместно с польскими партизанами, взорвано три железнодорожных моста, разгромлены два гарнизона в фольварках, сожжено два спиртозавода.
Эти операции на некоторое время сбили с толку немецкое командование. Фашисты потеряли нас из виду. Мы приняли грузы с самолетов, значительно пополнили запасы патронов, мин, снарядов, гранат и были готовы к новым боям.
Все же мы надеялись на передышку, хотя бы кратковременную.
Передышки не будет
Гитлеровцы нервничали. Еще бы! Перед боем в Кособудах, Вепшеце и Зажечье они хвастливо заявили, что партизаны находятся в «котле», из которого им не выбраться. Однако торжество гитлеровцев было преждевременным. Партизаны сумели вышибить дно «котла» и расстроить планы немецкого командования.
Если учесть, что фронт неудержимо приближался к польской границе, то можно понять нервозность противника. В этих условиях наше соединение, действовавшее на путях снабжения немецких фронтовых войск, было бельмом на глазах фашистского командования. Враг предпринимал спешные меры, чтобы избавиться от угрозы с тыла.
Критическими днями для нас были дни с 6 по 9 марта. Но мы знали, что и дальше противник не оставит нас в покое.
Вполне понятно, о передышке, так необходимой для нас, нечего было и думать. Уже на следующий день шестому батальону под командованием Цымбала пришлось выдержать тяжелый семичасовой бой в районе Здзиловичи Янув-Любельского повята. Стойко сражались партизаны и вынудили немцев отойти.
Враг спешил. И чем больше спешил покончить с партизанами, тем большие потери нес. Потери не смущали гитлеровцев. В бой бросались все новые силы.
Утром 10 марта первый полк перебрался из Отрочи в село Вискупе. Бакрадзе приказал мне идти в первый батальон, проверить расположение и уточнить задачу на оборону.
Первый батальон под командованием Сердюка был на хорошем счету в дивизии. Провел много боев. Совершал самостоятельные рейды.
— Ванюшку Сердюка я знаю хорошо, — сказал мне Бакрадзе. — В девятой роте он был у меня заместителем. Замечательный командир. Поручай любую задачу — выполнит.