Два сердца, одна палатка

Марьенко Дарья

– Спасибо, что пришли на наш концерт, посвященный открытию лагеря! – Счастливо проговорила Иванова в старый микрофон, который отдавал небольшим шумом.

Дети завизжали, поднимая руки вверх. Суркова объявила первый номер, и старшие ребята из отряда «Котлеты» вышли на сцену под веселую музыку. Девушка с блондинистыми волосами высоким голосом запела слова, а ребята сзади стояли на подтанцовке, успевая за ритмом. Вторым номером была пародия от «Енотов» на Павла Александровича и вахтершу, которая обхохатывалась с самой себя, хлопая в ладоши.

– Мы

следующие! – Забежал за сцену Никифоровский, перекрикивая звуки из микрофона. – Все готово?

Радостные дети держали в руках свежеокрашенные картонные юбки и галстуки, прыгая на месте. Краска в некоторых местах еще не высохла, пачкая руки, но сейчас это совершенно никого не волновало. Диана, как ответственная в этом номере, всем раздавала указания. Школьники кивали головой, иногда перебивая ее смехом и шутками. На вопрос Влада, обезвоженный Антон, который за сегодня ни разу не присел и был вымотан такой самодеятельностью, кивнул. Он был рад тому, что ему не придется, хотя бы выходить на сцену, но, как только парень об этом подумал, Никифоровский потянул его за плечо, наклоняясь к уху.

– У Димы диарея, я его повел к врачу, тебе придется выйти вместо меня, а стих пусть рассказывает Сережа – он хорошо запомнил.

Испугавшийся такому изменению событий, Кузнецов закивал головой в знак отрицания и посмотрел на коллегу с выпученными глазами.

– Прости, Черный, – так была фамилия школьника, – попросил, чтобы я лично сходил с ним. – В голубых глазах читалось сожаление. – Антон, на тебя дети смотрят, соберись!

Чувствуя, как меняется собственное выражение лица, Кузнецов улыбнулся, провожая взглядом Влада с Димой.

– Ребятки, мы выходим через минутку, я буду вместо Владислава Сергеевича!

Дети переглянулись, но завидев счастливое лицо парня, ищущее поддержки, весело закричали, поднимая вверх картонную одежду.

– А сейчас, на эту сцену приглашается третий отряд «Динамит»! Поддержим ребят!

Антон неуверенно сделал глубокий вдох, а затем выдох и натянув улыбку до ушей, выпрыгивая из-за кулис, повел за собой детей. Вприпрыжку они добрались до края сцены и махая всем ладошками, встали в шахматном порядке. Выглядывая в разные стороны, девочки держали около бедер картонные юбки разных цветов, а парни галстуки у шеи, нелепо переглядываясь. Вожатый в силу своего высокого роста, выглядел очень комично и тут же собрал все взгляды публики. На стульях Кузнецов увидел Илью, который подбадривающе хлопал, зная, как тяжело выступать. Сережа и Леша, как всегда смеялись, снимая концерт на телефон. Оглядываясь на детей и Диану, которая даже на сцене пыталась давать указания и подсказки, Антон поднимал и опускал ноги, повторяя за другими, попутно вспоминая продолжение постановки.

Завершив свой танец, дети и их предводитель, выбежали за кулисы. Голова кружилась, но скорее от успеха и остаточного волнения, после того, как Юрчук рассказывал стишок, а Кузнецов пытался поймать рифму и вспомнить, хоть кусок произведения, чтобы подсказать. Но все прошло хорошо, даже замечательно, хотя

это снова не его заслуга, а старшего активного вожатого лагеря Никифоровского. Антон и не хотел присваивать себе такие лавры. Он был рад, что все закончилось и этого ему достаточно.

– На завтра нужно напечатать и вырезать смайлики, займешься этим? – Пробегая мимо в руках с чаем, спросила девушка.

– Да, а ты тогда заполни, пожалуйста, ведомости и оценки по концерту. – С набитым ртом, быстро запихивая в себя ужин, ответила ей Олеся.

В столовой был хаос. Вожатые бегали туда-сюда, рассаживая детей, переговариваясь друг с другом и одновременно с этим, пытаясь поесть. Антон был не исключением. Он быстро проглотил гречку, посчитав, что не такая уж она и не вкусная, запил чаем со свежеиспеченной булкой и побежал заполнять отчетность, как его просил Никифоровский. Влад с момента завершения концерта появился в поле зрения три раза. Первый раз он сказал, что Дмитрия положили в изолятор, потому что врач подозревает ротавирусную инфекцию. Во второй раз голубоглазый прибежал, замыкая отряд детей сзади на ужине. И вот сейчас, решал вопрос с кухрабочими – «Почему нет одной порции, они что сдурели?! Подавал же с утра на шестнадцать человек». Кузнецов лично так с парнем и не пересекся, потому что время поджимало.

После заполнения бумаг, нужно было бежать в канцелярию за игровыми распечатками, чтобы завтра проснувшиеся дети, вновь ощутили себя в парке развлечений. Вечернюю свечку Антон проводил сам, выслушивая рассказы особо говорливых о том, как прошел их день и какие впечатления им запомнились.

– Сегодня мне понравился завтрак, прогулка, и конечно же, концерт, на котором, к сожалению, не было Владислава Сергеевича. Антон Андреевич, а где он? – Грустными глазами посмотрела на него Маша.

– Он немного занят, готовит вам сюрприз на завтра.

Парень потрепал русую голову девочки своими длинными пальцами, увешанными кольцами и улыбнулся. На самом деле, думая про себя, – «Я и сам не знаю, где он сейчас бегает».

Уложив ребят спать, Антон, наконец-то, выдохнул с облегчением. В комнате вожатых третьего отряда было тихо и пусто, Никифоровского все еще не было. Поймав в голове мысль о том, что это отличный момент поискать свои наушники, Кузнецов открыл дверку шкафа с характерным звуком старой мебели, рыская глазами в поисках предмета. Лазать по чужим вещам было не хорошо, но парень уверял себя самого, что он возвращает на место свое законное, а не нарушает моральные принципы и устои общества. В шкафу у Влада все было, в прямом смысле, разложено по полочкам: ровно уложены футболки в стопку, рядом штаны, а брюки, в которых он был в первый день, висели на вешалке стрелка к стрелке. «Вот, что называется педантичностью и порядком», – подумал Антон, вспоминая разбросанные и мятые вещи в своем шкафу. Прямо из-под одной футболки, аккуратно сложенной в несколько раз, торчал белый провод, за который Кузнецов блаженно потянул, вытаскивая гарнитуру.

Конец ознакомительного фрагмента.