Два сердца, одна палатка
Шрифт:
– Вот это игры у вас… – Посмотрев с недоумением на Влада, сказал студент.
Коллега перевел взгляд на часы и дернув за руку Кузнецова, который замыкал круг, потащил весь отряд змейкой в сторону беседки. Кожа ладони была неожиданно нежной и приятной, не как у обычных дворовых пацанов с района, на котором вырос Антон, поэтому он заключил у себя в мыслях, что Влад скорее всего из какой-то благородной семьи пианистов или художественных деятелей. Решив, что он обязательно должен выяснить это позже, глаза снова поднялись вверх, рассматривая каштановую макушку густых волос. Дети визжали от восторга тягая друг друга за руки и тащась вслед за старшими.
–
– Знакомиться! – Задорно сказал Никифоровский.
Солнце уже скатилось за горизонт, рисуя на небе с перистыми облаками оранжевыми и розовыми красками. Тихие звуки сверчков и поющих лягушек со стороны пруда, разряжали тишину, невольно предоставляя возможность ей наслаждаться. Такое явление можно было прозвать природным гипнозом, когда все в совокупности влияет на тебя, пуская мурашки по коже, откидывая плохие мысли и впуская в грудную клетку свежий морской ветерок. Беседку украшали разноцветные флажки вперемешку с гирляндой, которая уже в некоторых местах изрядно перегорела. Но атмосфера уюта и дружеской встречи, будто они все старые знакомые, которые не видели кучу лет, присутствовала. Влад рассадил всех по порядку, усадил справа от себя напарника и заговорил:
– Предлагаю поиграть в снежный ком. Все знают правила? – Спросил он, обращаясь к детям.
Все завизжали, один только Антон не понимал, откуда они возьмут в июне снег, и зачем все расселись на беседке.
– Я не знаю. – Оповестил он Никифоровского, дожидаясь пока тот повернется на него.
– По ходу игры поймешь. Я начинаю! Меня зовут Влад и я люблю виноград.
– Его зовут Влад, он любит виноград. Меня зовут Данил, и я люблю дельфинов. – Тут же подхватил худой мальчишка, сидящий по часовой стрелке после вожатого.
За ним продолжил Сережа, который любил спорт, Максим – мох и чем дальше от Никифоровского говорили дети, тем интереснее и смешнее становилось то, что они любят. Замыкающим стал Кузнецов, который не ожидал такой подставы – повторить всех детей, которые были перед ним. «Ну, что ж, пришло время поднапрячь свои извилины», – подумал студент.
– Влад любит виноград, Данил – дельфинов, Сережа – спорт, Максим – мох… Тебя, вроде зовут Мурадил? И ты любишь мех. – Пытаясь хоть что-то вспомнить, продолжал он. – Дима любит драники, Кирилл – кукурузу, Ваня – велосипеды, Света – стихи, Лера – лимоны, Алина – ананасы, Аня – акацию.
Делая глубокий вдох и выдох, он жалобно посмотрел на Никифоровского и увидев в глазах огоньки и поднятые пальцы вверх, продолжил вспоминать, что он еще мог упустить.
– Даша – деревья, Полина – петь, а Диана – думать. Фух… а я Антон, люблю апельсины.
– Молодец!
Похлопав по плечу, Влад искренне удивлялся тому, как Кузнецов смог всех запомнить, ведь мысленно похоронил любые попытки сдружить его с детьми. Отстраненность студента от школьников была заметна невооруженным взглядом, поэтому Никифоровский сразу решил исправить эту ситуацию, проявить себя опытным вожатым и не дать школьникам пожалеть о приезде в «Лесной». Уложив отряд спать, Владик с чувством выполненного долга, разложился на своей кровати, и раскинул ноги на половину комнаты.
– Не плохая комната, видно, Паша делал ремонт недавно. – Сказал лежащий.
– Паша?
Антон зашел следом, прикрывая дверь в комнату и переступив ноги, сел на постель, напротив чужой.
– Павел Александрович. – Привстав на локтях, пояснил он. – Я тут три года назад был вожатым. Меня слезно попросили приехать, помочь тебе.
– Понял. – Отпивая сладкую
– Ты пьешь эту гадость? – Сморщив лицо, спросил Никифоровский, разглядывая напиток в руках.
– Ну, да. – Повертев бутылку, ответил тот.
– Это детский лагерь, здесь такое называется запрещенка и проносить ее сюда нельзя. – Заявил Влад и поднявшись с кровати, практически, вплотную посмотрел в зеленые глаза своего нового знакомого. – Здесь вожатые наравне с детьми. Если ты приехал сюда, то будь добр – соблюдай правила.
Антон затаил дыхание, удерживая шипучий напиток во рту. Лицо напротив было всего в паре сантиметров. Пульс участился, моргать перехотелось. Такого Влада он еще не видел. Серьезного, правильного, даже через чур, напористого, стоящего на своих моральных принципах. Сердце пропустило один удар, и когда Никифоровский отпрянул от него обратно, вытащив из рук предмет наслаждения, Кузнецов проглотил газировку, делая выдох. Влад точно не был знаком с понятием «личные границы комфорта», либо только в теории, потому что нарушать их он явно любил чаще, чем поправлять свои волосы. Только за время прогулки Никифоровский положил на Антона свою руку раз двадцать, иногда подбадривая и хлопая по спине или толкая от смеха в плечо. Приходя в себя от шокового состояния, Кузнецов заметил в чужих ладонях белые провода.
– Отдай! – Завопил студент, понимая, что это были его наушники и вскочив с кровати, резко подлетел к напарнику.
Носы обоих практически прикоснулись, личные границы больше не волновали Антона – Влад первый их нарушил, стирая меловую черту грубой подошвой ботинка.
– Еще раз увижу, что-нибудь подобное, расскажу Добровольскому. – Не громко пригрозил Никифоровский и чуть оттолкнув от себя Кузнецова, зашел в уборную, из которой через пару секунд послышались звуки выливания драгоценного напитка прямо в унитаз.
Антон насупился. Кто-то будет указывать ему, как жить, что пить и делать? Ну, уж нет. Взяв полотенце с кровати и чистое белье, он зашел в душ, толкая коллегу плечом и закрывая за собой дверь, показательно громко. Раздевшись, он вывернул кран на максимум. Смывая с себя все тяготы и заботы первого дня, парень просто наслаждался прохладной водой, стекающей вниз по его раскаленному потному телу. Он и представить себе не мог, насколько было тяжело работать с детьми такого маленького возраста. Конечно, сравнивая с восьмилетками Оксаны и Олеси, он благодарил директора за то, что Даниил после компота смог остаться в сухих штанах. А еще его напрягал «все по правилам» Влад, который решил, что в праве перевоспитывать всех в этом лагере, в том числе и самого Антона. Ладно еще газировка, но наушники то за что?
– Трудно было сегодня? – Спросил его Никифоровский, увидев, как ежась от холода, парень выходит из ванны в одних шортах.
– До тебя, конечно. Вдвоем полегче.
«Хотя с тобой еще сложнее, чем с детьми, как оказалось» – подумал Кузнецов, но вслух ничего не сказал. Замечая, что голубые глаза продолжают скользить вверх-вниз, добавил:
– Все в порядке?
– Все хорошо. – Отвернулся вожатый, показательно демонстрируя конец разговора.
Антон снял с пальцев кольца и скинув украшения с характерным звоном на тумбочку, залез под одеяло. Молча продолжая раскладывать вещи по полкам, Влад больше не поворачивался на соседа. Тишина была неловкой и била по ушам до тех пор, пока Кузнецов не заснул с мыслями о прожитом дне. Тихий стук в дверь заставил Никифоровского выглянуть из-за шкафа.