Два шага на небеса
Шрифт:
Мадам кивала, соглашаясь со мной. Алина, сложив на груди руки, ходила от одной стены до другой, смотрела себе под ноги, и с ее лица не сходила улыбка. Лора крепко держала меня под руку и с каждой минутой все крепче прижималась ко мне. По-моему, даже Виктор начал с сочувствием относиться к моим словам и испытывал что-то вроде стыда за свою сестру.
– Да! – сказал я, глядя в глаза Стелле, и они, как две льдинки перед паяльной лампой, начали плыть, влажнеть. – Вы с братом сначала испугались, когда получили письмо от незнакомой киприотки, которая называла себя вашей матерью, и даже обратились за помощью к детективу,
– Совершенно верно, совершенно… – бормотала мадам, почувствовав во мне защитника.
– Живой интерес Эмины ко всему, что было связано с отдыхом Марата в Фамагусте летом семьдесят четвертого года, напомнил Виктору об увлечении отца подводными раскопками и детской игрой в прятки, когда шестилетний мальчик лазил в нишу за навесным потолком и прятал там какие-то тяжелые свертки. А сенсационный материал о находке греческих археологов у берегов Кипра, недавно опубликованный в газетах, утвердил убеждение, что двадцать пять лет назад вашему отцу удалось найти несколько этрусских пластин.
– Обратите внимание, – вставила мадам, – мы с Маратом ныряли за пластинами вместе! Я даже могу показать мыс…
– Да хватит вам лгать, бабушка! – махнула на нее рукой Стелла. – Вы даже на поверхности воды толком держаться не можете, не говоря уж о подводном погружении!
– К счастью, я не такая молодая, как вы! – отпарировала мадам. – И, представьте себе, разучилась плавать! Такое иногда случается в мудром возрасте!
– Если судить о вашем возрасте по мудрости, Эмина, – обратился я к женщине, – то он мало чем отличается от возраста Стеллы и Виктора. Вы, как и они, сломя голову кинулись за золотом, поставив на карту этой авантюрной затеи почти все.
– Опять вы на меня бочку катите! – обиженно заметила мадам.
– Да на вас асфальтовый каток мало накатить! – усмехнулась Стелла. – Ну, господин ясновидящий, что плохого мы еще сделали?
– Я способен объективно оценить всю сложность вашей задачи, – признался я. – Во-первых, вы должны были не только найти и вынести из Мертвого города пластины. Вы еще хотели ловко обвести вокруг пальца Эмину и извлечь выгоду из ее жадности.
– Ну, знаете! – возмутилась мадам, окончательно разочаровавшись во мне как в своем союзнике.
– Золотые слова! – согласилась Стелла. – Именно из жадности.
– По вашему плану, Виктор должен был попасть на берег Кипра минимум на сутки раньше Эмины, найти и вынуть из тайника пластины, а взамен их подложить медные копии, которые затем продать Эмине как подлинники за сто пятьдесят тысяч фунтов. Это что-то около трехсот тысяч баксов, весьма неплохо!
С лица Стеллы не сходило самодовольное выражение лица.
– Чтобы исчезновение с «Пафоса» было убедительным, Виктор загодя начал конфликтовать с капитаном, на которого вы решили навесить ложные улики, – продолжал я. – Ваша ссора с Эдди выглядела весьма убедительно, и все же для полноты картины убийства вам не хватало небольшого пустяка – крови.
Мадам ахнула. Я перевел взгляд на Виктора. Доктор в отличие от сестры не мог легко смотреть мне в глаза.
– Краска или какой-нибудь
– Вампиры! Садисты! – шипела мадам. – Как вы смели после всего этого еще в чем-то обвинять меня!
– Если Виктор занимался подготовкой материальных улик против капитана, то Стелла обрабатывала пассажиров ненавязчивым внушением. Обрывки радиограммы, которые ей удалось найти в рубке, она первым делом показала мне. Как все складно получалось, да? Капитан получает приказ произвести обыск и проверку документов среди пассажиров, а Виктор всячески противится этому, доводя Эдди до бешенства. Очень логично: когда Виктор исчезает, то все первым делом начинают подозревать в этом капитана.
– Вы ничтожество, – впервые за все время нашей милой беседы произнесла Лора, глядя полными слез глазами на Виктора. – Что плохого сделал вам мой отец?..
– Сопельки вытри! – посоветовала ей Стелла.
– Кроме Мизина, на яхте был еще один человек, который совал свой нос во все дела и мог узнать кое-что о неприглядных делах семейства Челеш, – продолжал я. – Это ваш покорный слуга Кирилл Вацура. Мне Стелла подрезала крылышки очень простым способом: однажды утром объявила всем, что я частный детектив. А коль почти у всех пассажиров рыльца, как говорится, были в пушку, то и мадам, и Мизин, и капитан Эдди отгородились от меня непробиваемой стеной и стали от меня шарахаться как черт от ладана. Это, конечно, несколько усложнило ведение дела.
Конечно, упоминанием об отце я причинил Лоре боль. Должно быть, она в душе надеялась, что по отношению к ней я буду более снисходителен и не стану при всех говорить о «безобидном» преступлении ее отца (ничего себе «безобидное»! Наркокурьер с оборотом в полтора миллионов долларов!). Но я понимал: если даже я промолчу, то Стелла обязательно воспользуется возможностью всадить мне нож правды в спину и сама напомнит о подлости Эдди, когда он «кинул» своих же хозяев из «Олимпии». Признав отца Лоры виновным, я тем самым выбивал из рук Стеллы этот нож.
– Нервозная обстановка на яхте в связи с проверкой вещей была на руку только Виктору. Мизин, конечно, догадался, что разыскивают его, но нашел в себе силы не подать виду. Помнится, он даже пошел на рискованный психологический трюк, прилюдно объявив, что на солдата более всего похож именно он. А вот Эмина не выдержала и поторопилась избавиться от компромата, что заставило меня выломать дверь ее каюты. Когда мы все кинулись на палубу за глотком свежего воздуха, Мизин осмотрел унитаз и нашел две полусгоревшие фотографии. На одной была изображена этрусская пластина из римского музея, а на второй – Марат и Эмина перед главным входом в отель «Фламинго». Вот так, мадам, ваша торопливость привела к утечке очень важной информации.