Два спутника для Марии
Шрифт:
Как оно было бы, если бы вышло наоборот? Если бы не Рэм — Мария — Джек, а Джек — Саския — Рэм? Она не была бы так постыдно слаба. Страх и отчаяние не имели бы над ней такой власти. Была бы она рядом с ними равной. Но к чему гадать! Бог рассудил иначе. Он сделал так, что она встретила человека, в чьем сердце жгучая боль потери с большей силой вызвала не жажду крови, а отчаянное желание заполнить образовавшуюся пустоту, желание иметь кого-то дорогого и быть дорогим кому-то. Бог отдал ей этого смертельно раненого в душу человека в надежде, что она сможет дать ему немного утешения.
Вернув миниатюру на место, Мария забралась с ногами в кресло. Ей было больно от того, что она узнала этот секрет, но, узнав его, она стала сильнее. Ей показалось, что любовь ее стала полнее и шире, ведь что есть любовь, как не желание что-то отдавать даром. Теперь она была уверена, что будет в этом союзе не только берущей стороной.
В дверь кабинета постучали. Мария подняла задумчивый взгляд, и на пороге возникла чуточку неловкая Лючия: она вернулась, а Мария и не заметила. Перед собой девушка держала поднос с роскошным букетом алых роз. Там же, в самой гуще цветов, белел конверт. Все было очень официально.
Со щеками, не уступающими по цвету розам, Мария вскрыла конверт.
«Леди, — было написано там. — Вы вольны подтвердить или отменить ваше решение.»
Она собрала цветы в охапку, и, спрятав в них лицо так, что меж венчиками виднелись лишь смущенно блестевшие глаза, шагнула в гостиную.
— Я не жалею, — сказала она. — Я хочу и пойду за тебя замуж, Рэм Конахан.
Она могла бы умереть, если бы такая плата потребовалась за это выражение на его лице.
— Мария, — спросил он, — можно тебя поцеловать?
Она покачала головой, глядя, словно эльф, из розового букета.
— Не можно. Нужно.
— Даже если это покажется тебе неуважительным?
Она кивнула. Цветы упали к ее ногам.
Они целовались, стоя у окна, и каждый последующий поцелуй обещал обоим все больше. Кончики пальцев Рэма, касаясь ее тела, будили в ней ответный трепет. Как будто для того, чтобы ей не тянуться вверх, он заставил ее сесть на кушетку и, склонившись к ней, ласкал губами ее шею, неторопливо спускаясь все ниже, туда, где уже мешал кое-как запахнутый халатик.
Он даже не обернулся на легкое покашливание от двери.
— Если это ты, Джек, — сказал он, — я тебе голову проломлю.
— Если твой лучший агент требует отпуска или отставки, — сказал от двери незнакомый насмешливый голос, — следует догадаться, что одним холостяком на земле становится меньше.
— Прости, — шепнул Рэм Марии. Она рванулась было исчезнуть, но он удержал ее за руку. — Ты здесь на месте, а мой уважаемый начальник — нет. Отставка принята, сэр?
Человек, стоявший у дверей, покачал головой. Он был на голову ниже Рэма, изящен и скромно одет. Ему было немного за сорок, и манеры выдавали в нем вельможу.
— Уволить вас, капитан Конахан, могут только за наглость, которая вам, по-видимому, органически присуща.
— Э… Вы не ошиблись, Ваше Высочество, с капитаном?
— Контрразведка не ошибается. Вы получите подписанные документы, как только вернете в
— Если вы об Арсане…
— Бог с ним, с Арсаном. Я о юной леди.
— Извините, сэр. Мария, позволь представить тебе его высочество герцога Анколо.
Герцог глубоко поклонился.
— Моя невеста Мария.
— Просто Мария?
— Мария Драммонд, — сказала девушка, приседая, — нравится ему это или нет.
Герцог спокойно кивнул и поцеловал ей руку. Он умел владеть лицом и не собирался выказывать неуместное удивление.
— Я всегда считал, что этому сорвиголове нужна спокойная и умная женщина. Но, боже мой, кто у меня будет работать?
— Шурин! — развеселившись, воскликнул Рэм. — Я сегодня с утра отвел его в контору на Апрельской. Помните, какую гору бумажек ему придется заполнить? Хорошо еще, если он вернется домой к полуночи. А вы его натаскаете.
— Идет, — согласился герцог. — А пока, голубчик, сбегай вниз, в карете две бутылки вина. Отпразнуем помолвку.
— И оставить вас наедине с моей невестой? Мария, в службе безопасности работают самые опасные люди.
— Я это поняла давно, — отозвалась девушка.
Подождав, пока ботфорты Конахана загрохотали по лестнице, герцог повернулся к Марии.
— Леди, я надеюсь, вы все про него знаете?
Она кивнула.
— У нас принято считать, что жены наших кадров — тоже наши кадры, хотя бы потому, что они способны с нашими кадрами управляться. Вы производите впечатление очень умного и тактичного человека. Мне было бы досадно потерять Рэма, но в наших делах, если агент начинает психовать, с ним надо расставаться. Я знаю его давно, еще с кадетского корпуса. Парень — умница. Тогда… когда это произошло, он был в ужасном состоянии. И я вижу разницу теперь.
— Именно потому, что вы так высоко его ценили, вы отправили его на верную смерть?
Герцог хмыкнул.
— Бывают времена, когда людей используешь, как гвозди. Он великолепно подготовлен, в прекрасной физической форме. И что самое главное, в соответствующем моральном состоянии. Никто не смог бы сделать этого лучше. А он не только справился с заданием, но и утряс свои личные дела. Меня не очень удивило это требование отпуска или отставки, и я помчался сюда, чтобы выяснить, что с ним опять происходит. Я и понятия не имел, что он привез девушку. Я ожидал депрессии… и ее родного братца — запоя. Я несказанно рад тому, что он женится. Мужчина может жить, если у него есть за что отдать эту жизнь. Он может сделать вас очень счастливой.
— Я очень его люблю, — отозвалась она. — Он никогда не причинял мне сознательной боли.
В двери, зажав в каждой руке по бутылке уракинского белого, ворвался Рэм.
— Инструктаж окончен? Сэр, я, в общем-то, не совсем дурак.
Герцог поднялся.
— За то тебя и держат. Я передумал, мне пора ехать. Считай себя в отпуске на месяц. Если чего не успеешь — не моя вина. На свадьбу пригласи. Прощайте, прекрасная леди.
Он поклонился и бесшумно исчез, будто привидение их посетило. Снизу прогрохотала отъезжающая карета.