Два сына одного отца
Шрифт:
– Пока так. В травмпункте наложат швы. Как тебя зовут?
– Марина… Марина Голованова. Я студентка. То есть только что поступила. Вот, подрабатываю. А что случилось? Меня стукнули по голове? Это вы? А зачем? Ой, как больно! – она дотронулась до своего лба.
Беркутов знал – она еще долго будет говорить вот так, без умолку. На войне он такое встречал у молодых солдат, впервые попавших под обстрел.
– Успокойся. Все закончилось. Пойдем, – он приобнял ее за плечи и, обходя лежащих на полу людей, повел к выходу. – Не смотри по сторонам. Просто
Но девушка вдруг остановилась и стала заваливаться назад на Егора. Он подхватил ее на руки и понес, мельком отметив, что весу в ней никак не больше сорока пяти килограммов. Тут он увидел камеру, нацеленную прямо на него. «Налетели уже…» Он вспомнил, что видел парня с камерой в тоннеле еще до взрыва, – стоя на ступенях спуска в метро, тот снимал людской поток.
На площадке перед входом в метро стояли машины «Скорой помощи» и милиции. Беркутов прямиком направился к ним. Передав девушку фельдшеру, огляделся и, заметив знакомого опера из райотдела, подошел к нему.
– Привет, Егор! Видал, что происходит?
– Я сам оттуда, – Беркутов показал ему ладони в порезах. – Где начальство?
– Внизу.
– Хорошо. Я в больницу с девушкой мотнусь и потом обратно.
– Всех в Семашко направляют. А кто она тебе?
– Да никто! Промоутер, стояла прямо напротив взорванного магазина. Свидетель она, видела того парня. Я тоже видел, но подошел позже. Похоже, он давно отирался у входа.
Беркутов вернулся к машине неотложки.
– Ну как она? Держится? – Беркутов показал фельдшеру служебное удостоверение.
– Да, вполне. Вы ее знаете?
– Нет. Девушка рядом с местом взрыва рекламировала товар. Марина Голованова, студентка, но больше ничего не знаю. Она ценный свидетель.
– Поедете с нами? Она просится в Первую городскую. Говорит, там главврачом друг ее матери.
– Ну, так везите. У нее ничего серьезного?
– Снимки все равно нужно сделать. Гематома на голове.
– Хорошо, поехали.
Беркутов огляделся. Территория у входа в метро была оцеплена. Цепочка неотложек вытянулась вдоль улицы. Из подъехавших пожарных машин тянули шланги. Со всех сторон слышались отрывистые команды. «Вот тебе и фильм-катастрофа. В тихом добром провинциальном городе…» – Егор вслед за фельдшером полез в машину.
Глава 2
Марина открыла глаза и посмотрела на Беркутова. «Стрижка, какая была у папы», – мелькнула быстрая мысль. Она перевела взгляд на повязку на руке, вспомнила сразу, что произошло, и запоздало испугалась.
– Очнулась? Лежи, не вставай, голова может закружиться. – Беркутов придержал ее, готовую вскочить с кровати, за плечи.
– А рука?
– Красиво заштопали, если ты об этом.
– Шутите?
– Вполне серьезно. Звездочкой. Ты мне лучше скажи, как твоим родителям сообщить, что ты в больнице?
– Мама на даче. Можно позвонить на мобильный. – Марина вопросительно посмотрела на Беркутова: – А где мой телефон?
– Там остался, видимо, – пожал он плечами.
– Последний подарок папы, – глаза
Беркутов растерялся. Последний… Родители в разводе? Так переживает?
– Позвони с моего. Будет еще у тебя телефон, не плачь.
– Вы не понимаете! – она потянулась здоровой рукой за его трубкой. Неловко тыча одним пальцем в кнопки, набрала номер.
– Отключен. Или недоступен. Сейчас тетя Ляля подъедет…
– Кто у нас тетя Ляля?
– Мамина сестра.
– Почему ты сюда попросилась? У тебя врач знакомый работает здесь?
– Да, главврач Владимир Сергеевич Березин – мамин и тети-Лялин друг. Он уже разговаривал со мной и тете Ляле позвонил. Маме тоже не дозвонился.
– Дача далеко?
– В Лесинках. Минут сорок езды.
– Знаю, где это. Коттеджный поселок? – почему-то решил Беркутов.
– Нет, что вы! У нас обычная дача, старый дом. Лесная, тридцать один. От голубого забора – третьи ворота… А как вас зовут?
– Егор Иванович Беркутов. Майор милиции.
– Мне повезло. Спасибо, что… вы спасли мне жизнь.
– Пожалуйста. Я пойду. К маме твоей съезжу сегодня, как только смогу вырваться. Не волнуйся, лежи, слушайся врачей. Хорошо?
– Хорошо. Вы там с мамой поосторожней, она… В общем, не сразу говорите, что я в больнице, ладно?
– Постараюсь. Выздоравливай.
– До свидания, Егор Иванович.
Беркутов вышел из палаты и в дверях столкнулся с рыжеволосой миниатюрной женщиной. Та не обратила на него никакого внимания. «Вот и тетя Ляля», – почему-то решил он, направляясь к кабинету главврача. Березина он знал – много лет назад, будучи рядовым хирургом, тот красиво заштопал ему резаную рану.
Не застав главврача на месте, Беркутов направился к выходу. На улице парило. «Нужно бы зайти переодеться домой, а то выгляжу, как бомж», – подумал он, оглядывая свои испачканные брюки. Спина саднила, кроме того он чувствовал приближение головной боли. «Выпью таблеточку, и все пройдет», – обнадежил Беркутов сам себя и зашагал в сторону автобусной остановки.
Егор вспомнил об обещании съездить на дачу к матери пострадавшей девушки только к концу рабочего дня. Утром, войдя в свой кабинет, он напрочь забыл и о взрыве, и о своей поломанной машине. За длинным столом, изредка обмениваясь короткими фразами, сидели следователи его отдела и пытались без него провести плановое совещание. Увидев их похоронные лица, Беркутов понял: у них очередное ЧП.
– Что на этот раз, Коля?
Николай Павлович Курков, Палыч, мрачно взглянул из-под густых бровей на начальника:
– Третий труп. И на этот раз молодая девушка, красавица, гордость и радость родителей. Опять бензин, костер. Олег, дай фото. На, смотри, – Курков придвинул к Беркутову стопку фотографий. С трех снимков улыбались девичьи лица, хорошенькие и смешливые. На трех других были обуглившиеся останки человеческих тел.
– Эти три девушки, как ты знаешь, пропали в течение последней недели, одна за другой, через день.