Два века о любви (сборник)
Шрифт:
Сказка про умную Эльзу
Девять вечера – время. Пора вылезать из постели.
Ждут в одиннадцать дома. Ты маме звонишь и не врешь:
«Я тут с мальчиком, так…» Ты как в сказке про умную Эльзу
Прибиваешь к мечтам несусветную, верную ложь.
На несвежем белье – словно клякса томата, blood Mary.
Ты уводишь собой не уложенный к завтра портфель.
Лишний шаг – как по льду. И в вагонной колеблется двери
Отражение
После первого ты, закусив удила, улыбалась.
Раздвигала толпу и колени. Стонала взахлеб.
Понимала с утра, отряхнув чью-то тень с одеяла:
«Все проходят. И этот. Конечно же. Тоже пройдет».
Перед сном почитать… Не Гомером составленный список.
Не слонов, так мужчин, хоть их стадо куда меньше ста.
Умной Эльзе известно – конец этой сказки не близок.
Эта чертова мудрость ее умудрилась достать.
Вот пятнадцатый. Был безбород, не смотря на тридцатник.
По дороге к тебе он и бритву, и щетку купил.
Обещал позвонить. Ты в ответ «Да, о кей, до свиданья»
И спустила все в мусор, услыхав, как спускается лифт.
А двадцатый был славный. Но робок и слишком послушен.
Он растаял, как ты и просила, невнятной весной.
Позабыв досчитать, ты роняешь себя на подушку.
Засыпаешь. Тебя обнимает твой тридцать восьмой.
Жили-были. С одним – две недели, с другим – год и месяц.
Имена повторялись, как адрес в квартирных счетах.
Словно формула «икс плюс один». Икс красив, но известен.
Икс сказал неизвестно зачем, что «все будет не так».
Ты молчишь – с несмышленым, с мужчиной, бессмысленно
спорить.
Языком проверяешь рисунок захлопнутых губ.
Ты хотела подумать про завтра, но он не позволил.
Дура Эльза заткнулась. Потому что он был трубадур.
«Сегодня метет. Со вчерашнего вечера…»
Сегодня метет. Со вчерашнего вечера
Скрип снега у всех на слуху.
А я продолжаю, слегка недоверчиво
Гнать строчки, сюжеты, пургу.
Как белые крылья – блокнотные выжимки.
И перьями – россыпи слов.
Взлетаем над лестницей или над крышами,
Над клавиатурой домов.
Ребро батареи – ребром карандашным.
Пробита одежды броня.
И сложно поверить – но это так важно —
Что грею не я, а меня.
Александр Мазин, Санкт-Петербург
«Вечер теплого дня…»
Вечер теплого дня.
Небо с серым отливом.
Я – без тебя. Ты – без меня.
Это…
Мысли, хриплые, как гобой.
Я все понимаю. Помню…
Но место, не занятое тобой…
Его ничем не заполнить.
«Отыщи меня в пустоте…»
Отыщи меня в пустоте.
Там, откуда не видно звука.
Между черных стволов бамбука,
Там, где отсветы на воде.
Будто стертая с губ помада,
Вот я: сумрачен, рыж и наг.
Угли в пепле, раздуй их, ладно?
Не затем, что кому-то – надо.
Потому что одной – никак.
«Останься сегодня со мной…»
Останься сегодня со мной
В стране, где не знают о лишних,
Где полночь сиренево дышит
В раскрытое настежь окно.
Останься сегодня со мной,
Где тени бегучие рыжи.
Как много мерцает над крышей
Сквозящих в небесное дно.
В страну опьяняющих снов
Кораблик, лимонная долька,
Умчит нас по небу – ты только
Останься сегодня со мной.
«Звезды виснут на потолке…»
Звезды виснут на потолке.
Звезды падают на ковер.
Сохнет желтых цветов букет.
Так вот, девочка, и живем.
Раздаем постепенно дни:
День – веселию, день – тоске.
Сколько ж там, не опавших, их
Остается па потолке?
Мы о будущем не споем.
Мы оставим его другим.
Пусть по скатерти чешуей
Рассыпаются лепестки.
Пусть не знающий сна гравер
Вдоль висков – за чертой черту…
Звезды падают на ковер…
Это лучше, чём в пустоту.
Пусть оставшееся вовне
Шевелит половинки штор,
Ничего, ведь не пыль, не снег —
Звезды падают на ковер.
Но, пройдя босиком к столу
По шуршанью опавших звезд,
Ты сиреневый лунный луч
Осторожно в ладонь возьмешь.
И сквозь серое полотно
Вдруг сама проскользнет рука,
И, само по себе, окно
Распахнется, сдвигая ткань.
И вольется в остывший дом
Запах влажной от сна травы.
И дыханье живых цветов.
И сияние звезд живых.
Примечания
1
Вино веселья, вино грусти (фр.).
2
Песня (ит.)
3
Истина – в вине! (лат.)
4
Печатается без знаков препинания, как в записной книжке Маяковского.
5
Ненавижу и люблю. Катулл (лат.).
6
Но не утоленный (лат.).
7
Я буду говорить резко. Гамлет (англ.).