Двадцать четыре секунды до последнего выстрела
Шрифт:
Джиму этого лучше было бы не знать, но Себ сомневался, что даже сейчас, в состоянии, близком к полному сумасшествию, Джим не разгадает его ложь, так что сказал:
— Да.
— У тебя чешутся руки. Ты не находишь себе места. Смотришь на телефон, ждёшь звонка или сообщения. Чем ты наслаждаешься, Себастиан?
Себ промолчал, а Джим повторил громче и настойчивее:
— Чем?
— Я не… — Себ помотал головой, сгоняя дремоту, — не понимаю вопроса.
— Ты не любишь убивать, дорогой мой, мы оба это знаем, — в речи снова прорезался ирландский акцент, — этот
Кажется, длинная речь его утомила, но Себ не был так наивен, чтобы ожидать, что он забудет вопрос.
— Я отвечу на любой твой вопрос, если скажешь…
Дались ему эти вопросы.
— Я меткий стрелок, — проговорил Себ, немного подумав. — Мне нравятся сложные цели, опасные ситуации. Это…
— О, адреналин…
— И ещё понимание, что я делаю сложную работу. Выполняю приказ.
— Спрашивай…
Себ, наверное, пару минут смотрел в темноту прямо перед собой, а потом всё-таки решился спросить:
— Что с вами?
— Оу… неплохой ход, детка. Неплохой. Мне интересно… У тебя много привязанностей: эта женщина-полицейский, седой инспектор, люди, которые заходят к тебе в гости. Мне интересно, что будет, если я прикажу тебе убить кого-то из них? Скажи мне, дорогой, что ты сделаешь, если я прикажу убить Грегори Рассела?
Твою мать. Себ сжал одну руку в кулак — разжал. Немного помолчал, выравнивая дыхание.
— Вам нет необходимости убивать Грега или кого-то ещё из моих друзей, сэр.
— Но если она появится?
— То это будет последний раз, когда я выполняю ваш приказ… сэр.
— Не бойся, — произнёс Джим серьёзно, — мне нужен мой снайпер. Ты спрашивал, что со мной. Прости, я не могу ответить. Доктора, который готов был поставить мне диагноз, я велел растворить в кислоте по кусочкам, а остальные не вникали в тонкости. Так что я не знаю.
Очаровательно.
— Себастиан? Расскажи мне сказку.
— Я вам лучше телефонный справочник почитаю.
Джим засмеялся, но смех очень быстро оборвался и затих.
— Не надо справочник. Расскажи ещё раз… «Гулял мышонок по лесу…».
Поломанная игрушка Джима Фоули
2005 год
Полупустой лысый Норфолк-сквер, расположенный в паре минутах ходьбы от Паддингтонского вокзала, и летом не был туристической достопримечательностью. А в конце сентября и вовсе не представлял ни для кого никакого интереса. В нём, на лавочке, огибавшей единственный толстый каштан, сидел мужчина, к которому мало кто захотел бы приблизиться.
Во-первых, левая сторона его лица была сильно обезображена огнём: кожу покрывали рубцы, шрамы и стяжки, череп был наполовину лысым. Казалось чудом, что при этом он сохранил левый глаз.
Во-вторых, мужчина был калекой — с левой же стороны из-под рукава куртки выглядывал дешёвый протез, который ставят в государственных госпиталях,
И наконец, третьей причиной держаться от мужчины подальше было выражение его лица, вернее, той части, по которой можно было считывать эмоции. Мужчина смотрел вокруг себя с откровенной злобой и уже спугнул взглядом парочку студентов, которые хотели пообжиматься за кустами, и старуху с палками для ходьбы.
Мужчину звали Марк Смит, хотя он не помнил, когда в последний раз кто-то называл его по имени.
Когда в сквер свернул и решительно направился в его сторону ещё один посетитель, Марк скрипнул зубами от досады. Он хотел немного побыть один.
Посетитель, между тем, уверенно подошёл к лавочке, остановился в паре футов от Марка, языком перекатил во рту жвачку и спросил:
— Можно?
Голос у него оказался высокий, манерный.
«Педик», — с уверенность подумал Марк, разглядывая незнакомца. Тот был мелкого роста, под дорогущим пальто на нём была малиновая рубашка. А часы (он немного в этом понимал) стоили больше, чем Марк зарабатывал за год в лучшие времена. А вот кроссовки на нём были светлые, стоптанные и грязные. Это бросилось в глаза и только усилило отвращение.
Не дождавшись ответа, незнакомец сел на лавочку, осторожно провёл холёными пальцами по рыжим волосам, уложенным гелем, будто бы проверяя, что из причёски не выбился ни единый волосок. Прикрыл глаза и сказал в пустоту:
— Афганистан.
— Что? — не понял Марк.
Его собеседник сделал нервное короткое движение — пожал плечами и двинул шеей одновременно.
— Афганистан. Снайпер. Они проглядели растяжку. Вам повезло. Тех, кого вы прикрывали… — по-прежнему не глядя на него, незнакомец снова перекатил жвачку в другую сторону, — что ж, вместо них хоронили пустые гробы.
— Вы кто? — хрипло спросил Марк.
— Жена вас бросила. Может, потому что вы изуродованы, а может, боялась, что вы изобьёте её до смерти, когда узнаете об измене. Не напрасно боялась. Да, Марк?
Марк сжал единственную руку в кулак и повторил уже громче:
— Вы кто? Что вы прицепились?
Незнакомец как будто и не слышал его. Так и не удостоив его взглядом, он продолжил:
— Армейская пенсия разочаровала. Работы нет и не будет. Эти люди… они смотрят на вас как на невидимку, скользят взглядом мимо. А если замечают, то их тошнит. И вы даже не можете пойти в паб и подраться там, как раньше, потому что, — он улыбнулся, — вы больше не тот сильный и ловкий парень, который может уложить на лопатки любого, да?
Марка начинало потряхивать от злобы. Этот пижон сидел рядом и трепался о его жизни как о какой-то новости во вшивой газете. Если бы у него были обе руки, он встряхнул бы его прямо за лацканы дорогого пальто.
— Вы думаете броситься под поезд. Не советую. Зачем ломать жизнь мальчишке-машинисту? Для самоубийства есть более весёлые способы.
— Вот оно что. Вам от меня что-то нужно, да? Хер там. Проваливайте.
Незнакомец встал, расправил пальто и велел:
— Идите за мной, Марк, — повернулся и пошёл прочь.